Сказочные самоцветы Дагестана
Шрифт:
Вечером сын купца пришёл в дом охотника и за ужином разозлился: «Кто съел гребешок? Кто обглодал коготки?» Жена охотника догадалась, что это сделал Араш. Сын купца ушёл и сказал: «Зарежь пасынка и свари мне его хохолок и коготки».
Мачеха стала точить большой охотничий нож, но Счастливчику Арашу и тут повезло – он соскучился по отцу и отправился искать его в горы.
Он пришёл в ближний аул, потом в дальний и там услыхал, что хан этой земли только что вернулся с похода со смертельной раной. Он обещает полханства и свою дочь тому, кто сумеет
Счастливчик Араш почему-то подумал, что сумеет это сделать, и отправился в ханский дворец.
Так Счастливчик Араш стал мужем ханской дочери и владыкой могучего ханства. Он наказал преступную мачеху и коварного сына купца, а отец Счастливчика Араша, старый охотник, стал жить во дворце и рассказывать внукам, как он нашёл волшебную курочку, и как она пела «Дах-кудах-кудатлу».
Искания народных волшебников слова
Самые прекрасные кувшины
Делаются из обычной глины.
Так же, как прекрасный стих
Создают из слов простых.
Кечал и золотое кольцо
(Лезгинская сказка)
Был не был когда-то один бедняк. Все его звали Кечал, потому что «кечал» – по-лезгински – не только плешивый, но и просто бедняк. Была у него старая-престарая мать, но и она никогда ничего не имела ни от земли, ни от неба. Не было у них в доме из вещей ничего, кроме старого, давно треснувшего горшка, а из живности – никого, кроме собаки и кошки, таких же голодных и тощих, как старуха и её сын.
Однажды Кечал, выйдя на улицу, увидел, как дети, окружив маленькую змейку, кидали в неё камнями. Змейка пыталась юркнуть то в тень, то в траву, но нигде не могла найти ни одной щёлки, чтобы укрыться. Кечал пожалел змейку, принёс её домой и уложил в старый разбитый горшок, постелив на дно мягкий сырой мох. Чего-чего, а мха в доме было сколько угодно.
Кошка приносила Кечалу зелёную травку, чтобы лечить змейкины раны, собака зализывала их языком, а старая мать ворчала:
– Валлах, ты вот занял этой змейкой горшок, а теперь нам и суп сварить не в чем.
– Ничего, матушка, – утешал Кечал, – всё равно нам не из чего варить суп.
Пока они горевали так, змейка подняла из горшка голову и заговорила вдруг по-лезгински:
– Милый Кечал, отпусти меня к моей матери, и тогда у вас всегда будет и суп, и что-нибудь получше супа.
– Глупая ты змейка, – засмеялся Кечал, – да ведь на улице ты снова попадёшься человеческим детям и на этот раз не уйдёшь от их камней.
Но змейка так жалобно просила отпустить её в родную нору, что Кечал взял её, наконец, в шапкy и понёс в горы. Ну, конечно же, с ним пошли и его верные друзья – собака и кошка.
– Смотри, Кечал, – предупреждала змейка, – захочет тебя
– Вот уже там она ничего ее найдёт, – засмеялся Кечал, – у меня на зубах со вчерашнего дня и маковой росинки не было.
– А ты всё-таки попроси, – уговаривала змейка,– она тебя научит плевать через золотое кольцо.
Только она это сказала, как вдруг из-за скалы поднялась змея, Кечалу сперва показалось, что это был вол, – такая она была огромная.
Змея зашипела, а когда увидела змейку, обрадовалась и не знала, как отблагодарить человека.
Кечал протянул было шапку, но вспомнил совет змейки и сказал:
– Нет, лучше. Научи меня плевать через золотое кольцо.
Глаза у змеи были зелёные, холодные, и Кечал так испугался, что и не заметил, как во рту у него очутилось золотое кольцо.
Вставила змея кольцо и сейчас же исчезла. Остался Кечал перед скалой один, с пустой шапкой, с голодными, как и он, собакой и кошкой, и пожалел:
– Эх, было бы у меня сейчас золото, мы бы целый год пировали, как следует!
Он даже плюнул с досады, – так ему жалко стало, что он отказался от шапки золота. И только плюнул, как из-под земли сейчас же выросли три огромных дубовых бревна и, поклонившись Кечалу, в один голос сказали:
– Приказывай, эфенди! Мы – твои слуги. Что тебе нужно?
Это было так неожиданно, что собака Кечала поджала хвост, на кошке шерсть стала дыбом, а сам Кечал отшатнулся и опасливо пробормотал:
– Как бы вы… не ушибли нас, – больше мне, пожалуй, ничего и не нужно.
– Слушаемся, эфенди, – сказали брёвна.
Они ещё раз низко поклонились Кечалу и, осторожно обойдя его, исчезли так же неожиданно, как и появились.
Дома мать поставила перед ним суп из крапивы. От супа шёл пар, а сытости не было. Крапива была горькая, и Кечал плюнул.
Только он сделал это, как на пороге появились три огромных дубовых бревна. Было просто удивительно, как они смогли уместиться в этой маленькой комнате.
– Приказывай, эфенди, – сказали брёвна, – мы – твои слуги. Чего бы ты хотел?
На этот раз Кечал не растерялся и, кивнув на горшок с крапивой, горько сказал:
– Чего бы я хотел? Да чего-нибудь получше крапивы.
Только он это сказал, как в горшке появились румяные куски мяса, шипящие в жирном рассыпчатом рисе, потом появились вино и шербет.
Словом, это был такой удивительный пир, о котором и не мечтали Кечал и его старая мать.
Так прошло много дней. Однажды мимо селения, где жил Кечал, проезжал караван падишаха – самого большого из всех падишахов земли. Кечал увидел дочь падишаха, а это была такая красавица, ради которой можно было отказаться и от еды, и от питья.
Кечал и говорит матери:
– Матушка, иди и сейчас же засватай за меня дочь падишаха!
– Не смеши людей, – сказала мать. – Где это видано, чтобы царскую дочь выдавали за бедняка?