Сказы и байки Жигулей
Шрифт:
выносится, и конец ее за семь верст зеленеет. На голове Озеровика - венок из кувшинок.
Сидит он в кресле и тело свое, в кольчугу из ракушек одетое, карасиным солнцем
обогревает.
«Пошто, житель земного мира, посланницу нашу от родины отвращаешь?» -
спрашивает Озеровик у Прокопия.
«Полюбил я Алину крепче крепкого, - признается Прокопий.
– Хочу ее у тебя, твое
мокрейшество, выкупить. Скажи, что желаешь за нее получить?»
«Подарил бы я тебе плотвицу эту,
Озеровик, - да не могу: она Щуке на ужин обещана. Плыви, если хочешь, к ней: авось и
сторгуетесь на чем-нибудь!»
Отправились Прокопий с Алиной к Щуке. Та выслушала их и только ртом своим
утячьим защелкала:
«Хочешь плотвицу в свой мир заполучить, оставайся вместо нее у меня!»
Проверил Прокопий крючок, за штанину зацепленный, и согласился.
Но Щука - существо хитрое. Позвала она рака-слугу. Тот приполз и клешнею, как
цирюльник ножницами, вокруг Прокопия заработал. Леску конечно, тут же и перерезал.
«Что, не передумал?
– заблестела глазами-бородавками Щука.
– В последний раз
спрашиваю!»
Посмотрел Прокопий на Алину и белую лилию, в страхе лепестками трепещущую,
увидел. Жалко ему стало ее.
«Пускай Алину вместо меня солнце небесное согревает!» - решил про себя.
Щука раскрыла пасть и проглотила Прокопия. Только живот свой в сладкой истоме
расслабила, в воде крючок с насадкой мелькнул. Метнулась Алина в отчаянии за тем
крючком, Щука - по привычке - за ней, и вытащил их Корней обоих на берег.
Распорол он щучье брюхо - Алина с Прокопием живые и невредимые из него
вылезли!
Взглянула Алина на небо - щеки ее так и заснегирились. Принесла из избы ведерце и
выпустила в озеро карася.
«Знаю теперь солнце небесное!» – ему на прощанье сказала.
Расцвела красотой Алина пуще прежнего. Взглянешь на ее лицо - словно бы
хрустальный шар, в котором столепестковая роза краснеет, увидишь!
Попутал друзей лукавый бес, захотели они на ней жениться. Подступились и
требуют:
«Выбирай себе из нас друга сердечного!»
Смотрит Алина на друзей, а у самой губы так и шепчут молитву. Видит не друзей, а
восковые свечи саженные, в честь самого солнца ярко горящие. Всякому встречному тепло и
свет дарить те свечи готовы. Возможно ли какой отдать предпочтение?
А друзья никак уняться не могут - делить Алину принялись. Дракою такое облако
пыли подняли, что на небе среди бела дня ночь приключилась!
Испугались друзья такому затмению солнечному, для них - беспричинному. Схватили
ведерце и давай им воду из озера черпать - карася желтобрюхого ловить.
«Хоть карась - солнце и не настоящее, - размышляли - а всё светит!»
Ловили-ловили,
ведерца, о берег хвостом ударился и пареньком обернулся. Взгляд - колючий, голос -
канючий, походка - вертлявая, а голова - дырявая. Прочихался паренек от пыли и заявляет:
«Я - Васек-окунек. Не стыдно ли вам чужую невесту делить? Алина еще с малькового
возраста за меня посватана!»
Хотели было друзья Васька-окунька обратно в озеро скинуть, да Алина за него
вступилась:
«Правду говорит полосатый. И негоже мне от судьбы своей горькой бежать!»
Поклонилась Алина Корнею и Прокопию до самой земли, взяла Васька-окунька за
руку и в избу свою повела. Вскоре и пыль улеглась, солнца круг обозначился, старая сказка
окончилась, а новая – началась.
ВОСКРЕСШИЙ СУДЬЯ
Один самарский чиновник считался среди своих сослуживцев белой вороной.
Живя жизнью, скрытой в каждом из нас, он посещал церковь, соблюдал посты и не
брал взяток у населения. И то ли по этой причине, то ли по другой, но только чиновник
познал в своей жизни просветление. Кто не знает, что такое просветление, пусть прочтет эту
историю.
Так вот, как только чиновник достиг просветления, в его квартире стали происходить
самые настоящие чудеса. Прежде всего, стала оживать мебель, ходить на своих коротких
деревянных ножках и говорить. А чуть позже, узнав, что у квартиры есть дверь, и за ней
находится другой, огромный и прекрасный мир, мебель стала уходить от чиновника. Каждую
неделю что-нибудь уходило: шкаф, комод или шифоньер. И всякий раз, когда такое
случалось, чиновник улыбался и говорил слова, понятные, очевидно, одним просветленным
людям:
«Вот и еще один год мне добавился…»
И открывая дверь какой-нибудь старинной, потемневшей от времени этажерке,
чиновник кричал ей вослед:
«Смотри, не ходи к богатым людям: отправляйся-ка лучше к беднякам!»
Соседям чиновника, людям в основном богатым, такие слова очень не нравились.
Собрав однажды совет, они объявили чиновника магом, виновным во многих страшных
преступлениях, и подали на него в суд.
При встрече с чиновником судья первым делом спросил:
«Это правда, что от вас ушла мебель?»