Скелет дракона
Шрифт:
Леонардо (так же). Мне нравится, как она работает, её ворчание мне не мешает.
Танец заканчивается, раздаются громкие, но медлительные аплодисменты. Леонардо и Анна оборачиваются. В дверях стоит король Франциск: высокий и плечистый 25-летний юноша с аккуратно постриженной бородой и усами, с флегматичным взглядом и плавными движениями. На его поясе шпага в изукрашенных ножнах.
Король. Так всё-таки!..
Леонардо (с поклоном). Ваше
Король. Мне сказали, что вы при смерти, мастер Леонардо, а вы, оказывается, танцуете, да ещё с девушками.
Леонардо. Неисповедимы пути господни, сир. Сегодня я танцую, а завтра, глядишь, предстану пред светлы очи господа нашего…
Король. Мне говорили, что вы не слишком набожны…
Леонардо. Не стоит слушать то, что говорят, сир.
Король. Вот я и пришёл убедиться во всём своими глазами.
Анна. Вы один, Франсуа?
Король. Мне все надоели. Таскаются за мной целый день… Решил побыть в тишине у нашего славного инженера и живописца. Я рад, что вы в добром здравии, мастер Леонардо.
Леонардо. Благодарю вас, ваше величество.
Король. А как продвигается портрет нашей гостьи, мисс Анны?
Леонардо неожиданно проворно бросается наперерез Франциску, успевает закрыть портрет тканью.
Леонардо. Нет! Я никому не показываю незаконченные вещи.
Король. Это неправда, Леонардо. Если бы это было так, мир никогда не увидел бы ни одной вашей работы. Вы демонстрировали модель «Коня» герцогу Лодовико Сфорца, тайную вечерю писали на глазах у всей братии Санта-Марии-делле-Грацие…
Леонардо. И раскаиваюсь в этом…
Король. В зале пятисот во Флоренции вы писали «Битву при Ангиари», не отгораживаясь ширмами, как это делал мастер Микеланджело, писавший на стене напротив «Битву обнажённых».
Леонардо. Вы много обо мне знаете, ваше величество.
Король. О вас много говорят. Разве это плохо?
Леонардо (с галантным поклоном). Хорошо, когда благодаря разговорам король приглашает художника доживать свой век в королевском замке. И я не устану благословлять за это вашу милость.
Анна (капризно). Он и мне не даёт посмотреть, Франсуа!
Король. В конце концов, показали же вы мне портрет моны Лизы дель Джокондо и даже продали мне его, хотя он, как вы говорите, не окончен.
Леонардо. Именно
Король. Но я обязательно заберу его, как только вы… едва лишь…
Леонардо. Договаривайте, ваше Величество. Как только я умру.
Пауза. Из внутренних покоев выходит Франческо вместе со священником-францисканцем. Франческо и фра Бартоломео останавливаются у дверей, они не обращают внимания на короля, Анну и Леонардо, замерших от неловкости. У фра Бартоломео в руке чётки с крестом, молитвенник.
Бартоломео. Поверьте, сын мой! На душе вашего учителя нет тяжких грехов. Гордыня? Может быть, но и её он преодолел, решив причаститься святых даров перед смертью.
Франческо (едва не плачет). Мне кажется, он сделал это для меня, чтобы я перестал докучать ему…
Бартоломео. Значит, любовь в его сердце всё же есть, она не чужда ему!
Франчсеко. Он просто уступил моим мольбам. Я боюсь за его бессмертную душу больше, чем он сам. Он творил страшные вещи, падре… И если он не сказал о них на исповеди, значит, он не считает их страшными, что ещё ужаснее!
Бартоломео. Ну, например, сын мой?
Франческо. Зороастро… Он остался калекой на всю жизнь по вине учителя…
Бартоломео. В этом он раскаивается.
Франческо. Он вскрывал трупы!
Бартоломео. Это новый мир, Франческо. А мастер Леонардо – учёный, художник… Он же не убивал никого…
Франческо. Впрямую нет, но косвенно…
Бартоломео. Я знаю, о чём ты говоришь, Франческо.
Франческо (с надеждой). Он сказал вам? Он раскаивается?
Бартоломео. Нет, об этом я слышал только от тебя, на исповеди… И не волнуйся, тайну я сохраню.
Франческо. Но мастер…
Бартоломео. Виновен ли кузнец, искусно выковавший гвозди, вбитые в руки и ноги Спасителя? Или… нож, который Брут всадил в спину Цезаря?
Франческо. Но он не верит, фра Бартоломео!
Бартоломео. Он заказал и оплатил три большие панихиды и тридцать малых. Если это не вера, то что же?
Франческо. Это страх быть погребённым заживо! Мастер Леонардо много изучал анатомию, и знает, что так бывает. Лекарь говорит, что человек скончался, а потом его гроб находят перевёрнутым. Одному богу известно, что чувствует человек, когда приходит в себя в гробу, под землёй. А за время панихид мы все удостоверимся, что мастер умер… Носом учуем… Понимаете?