Скипетр всевластья
Шрифт:
— Нет! Забери меня!
«Нерот не позволит. Ты под его защитой, и феникс отвергнет мою силу. Твоя дочь — иное дело. Она не успела выбрать покровителя и способна принять любую сторону, — лакфиоль помутнел, сквозь трещину просочился серебристый дым, — или отвергнуть всех и увидеть, как разрушается её мир».
— Чего ты хочешь?
«Приходи в лес».
Нина стиснула пальцы.
«Торопись. Остался последний день».
Лакфиоль
— Я тебя не отпущу! — Ариадна держала Нину за плечи, — слышишь? Никуда не отпущу! Забудь про Фалькон! Забудь!
— Если Савана не лжёт? Вдруг… это единственный выход?
В воздухе витал запах погасшей свечи.
— Я не переживу твою смерть второй раз!
— Если остался день, то беда настигнет и в имении. Давным-давно дом уцелел, но враг стал сильнее и не пощадит нас, — девушка дотронулась до повязки, — вы сказали, демон свиреп и ужасен, он одолеет герцога и примется за всех оставшихся.
— Тогда я пойду с тобой! Вместе ступим под сень проклятого леса!
— Хорошо.
Наблюдая, как инспектор закрывает двери, Ракитина чувствовала пустоту в душе. Холодную, вязкую, липкую, словно Нина увязла в болоте. Укрытая травой и надёжная, на вид, кочка обернулась пленом. Волны глины и песка накатывали на жертву и обрывали нити судьбы. Савана, Вальда, демоны — неважно, что предложит драконница или кто другой, пленница останется в топи, протянуть спасительную палку некому.
Над лесом клубилась мгла. Странно, в столкнутых мирах царствовал день, а над чащобой мерно взмахивала крыльями королева-ночь. Или то был обман зрения? Девушка мысленно усмехнулась. Давно бы пора поверить, что привычный мир изменился. Перекрёст сорвал маски с людей и явил истинную сущность. Гнилую, как у главы комиссии; а у кого-то бесстрашную. Астрих потряс воображение Ракитиной. Вытащил из горевшего здания, до последнего поддержал, когда возродился Скипетр, заживил рану и ушёл на встречу с герцогом! Слишком много для обычного человека, слишком доблестно и бесстрашно. Настоящий гость иной эпохи.
Они шагали в тишине. Запущенный сад и травы замерли, словно декорации. Нине казалось, что асфальт под ногами (от него исходило тепло, резкий запах смолы тревожил обоняние) — единственная крупинка реальности, а по бокам взгляд услаждали вырезанные и приклеенные к стенам игрушечного домика картины. А где-то, высоко-высоко, за живыми куклами наблюдали хозяйки-соперницы, открывая и закрывая дверцы в комнаты и коридоры. Прошла куколка через первый барьер, значит, надо приготовить второй и затаить дыхание: переступит или упадёт? Только бы жизнь не превратилась в череду серых дней!
— Всё нормально?
— Что? — Ракитина очнулась от размышлений.
— Ты словно очень далеко.
— Призадумалась.
— Беспокоишься?
— Нет. Чувствую себя в телевизионном шоу, — инспектор сжала губы, — они знают каждый наш шаг и развлекаются. В детстве у меня был кукольный домик. Мы с подругой снимали крышу и сочиняли всевозможные истории, тут происходит то же самое. Только там куклу можно было заменить, — она вздохнула, — а нам так не повезёт. Боги — это зло.
Они шагали по мостику через ручей. Разбитые плиты сдерживал стальной поручень, похожий на крыло летящей птицы.
— В Лигурии у нас не было
— Если я не хочу?
— Для нас это был первый шаг на пути взросления. Праздник, подарки. Как гордилась мама, когда я показала татуировку! Мы считали феникса символом благополучия.
— А он предал вас. Бросил.
Ариадна опустила голову. Слова дочери попали точно в цель. Не сосчитать, сколько раз после пробуждения в иной реальности женщина размышляла о Нероте. Почему он не встрял в борьбу сестёр? Отчего так легко бросил на произвол судьбы всех подопечных? Неужели вся Лигурия в чём-то провинилась и заслужила смерть от руки демона? Да, если керра выживет после перекрёста, то откажется от бога. Сведёт рисунок.
Ракитина, наоборот, глядела вперёд и удивлялась. На обочинах золотилась под солнцем поросль, дорога касалась деревьев, высоких и ровных, словно частокол, и исчезала во мгле. Странно, драконница сказала, что ждёт девушку, но орешник рос так плотно, что проход был не виден. Или то было очередное развлечение: смотреть, как она протиснется между прутьями? Подумаешь, руку зафиксировала перевязь! Так веселее!
Подул ветер. Листья на молоденькой лещине задрожали, будто на языке жестов сообщили о гостьях. Окутанные покрывалом сумерек, ветхие деревья шевельнулись. Ветви переплелись в косы-змеи и открыли лаз, чёрным оком «посмотревший» на инспекторов.
Нина и Ариадна переглянулись.
— Уверена? Чувствую, мы ещё можем вернуться в имение.
— Уверена, — с яростью выдохнула Ракитина, — пора положить конец этому абсурду.
Листья на деревьях светились, словно выточенные из кусков тончайшего янтаря, и золотой мозаикой освещали путь. Шаг в сторону от «указателя» грозил падением в чернильные кущи. Кричали птицы; слышался треск, словно кто-то ступал по веткам и следил за гостьями. Мерещился шёпот, театральный шёпот:
— Идут.
— Зачем?
— Она приказала.
— А… понятно.
— Смешные…
Нина упорно шагала вперёд. Пусть незримые существа веселятся! Ночь изменила Фалькон до неузнаваемости. Исчезли согретые солнцем луга, уснули дрозды, певшие звонкие трели. Забурлил туман, кипевшими вихрями скрыл небо. Облака становились жуткими гримасами: вот улыбалась женщина. В глазах-полумесяцах, словно прорезях маски, мерцали алые огоньки, из приоткрытого рта высовывался змеиный язык.
Дунул ветер, и лицо исказилось. Существо закричало и будто приготовилось к броску. Тень двинулась навстречу и прошла сквозь девушку. В хрипе послышалось:
— Уходи! Алчность… обман… вьются вокруг тебя!
Ракитина отмахнулась от призрака.
— Всё нормально? — коснулась плеча Ариадна.
— Да.
Страх исчез, нахлынула отрешённость. Неужели в лесу богов не осталось теплоты? Это дом Аспена, как-никак!
Вспомнив о драконе, дочь Астриха улыбнулась. Преданный друг, настоящий. Если бы не он, то герцог заколол Нину, как дичь. Перекрёст миров всколыхнул обрывки воспоминаний, воскресил давнюю встречу…