Скитальцы Гора
Шрифт:
— Можешь говорить, — бросил я Ине, вопросительно смотревшей на меня.
— Он ушёл, — заметила она. — Я могу теперь встать.
— Оставайся на четвереньках, — велел я ей.
— Да, мой похититель, — ответила женщина.
На её лице, на мгновение, мелькнуло напряжённое выражение.
— Надеюсь, Ты хорошо обслужила нашего юного гостя? — осведомился я.
— Я приложил все усилия, — пожала она плечами. — Думаю, что он был доволен. По крайней мере, его рычание и крики удовольствия позволяли предположить, что неудовлетворённым он не остался.
— Очень
Следует заметить, что я и сам слышал некоторые из этих звуков, доносившихся из-за кустов.
— Но его использования были короткими и быстрыми, — заметила она.
— Что поделать, — развёл я руками, — он — ещё мальчишка.
— Но я-то, женщина, — заметила Ина.
— Ты ответила на его действия? — поинтересовался я.
— Я не могла ничего поделать с собой, — призналась она. — Очевидно Вы приучили моё тело к этому.
— Почти всё это Ты сделала сама, — пожал я плечами.
— Но Вы просто не оставили мне выбора, — улыбнулась женщина.
— Верно, — не стал спорить я.
— Но раз за разом, мне не удавалось получить полного удовольствия, — пожаловалась Ина.
— Он — ещё мальчишка, — снова напомнил я.
— В конце концов, — вздохнула женщина, — кроме получения собственных быстрых удовольствий, он преуспел только в том, что немного возбудил меня.
— Пленницы, — пожал я плечами, — почти такое же ничто, как и рабыни, может чуть-чуть повыше. С пленницей, как и с рабыней, можно делать всё, что нравится. Пленница, точно так же, как и рабыня, должна принимать использование любого рода, которому похитители или рабовладельцы решили их подвергнуть. Пусть они, наделенные правом ожидать немного, если они — пленницы, и не наделённые никакими правами вообще, если они — рабыни, довольствуются тем, что получают. Радуйся тому, что он тебя не избил.
— Да мой похититель, — вздохнула Ина.
Кстати, Хо-Тенрик, по-видимому, из-за своей поспешности или недостатка опыта, возможно, для моих целей и всё сделал даже намного лучше, чем мог бы. Не то, чтобы пленниц и рабынь недостаточно уместно иногда подвергать короткому, случайному и даже унизительному использованию, хотя бы для того, чтобы напомнить им, что они — пленницы или рабыни. Просто парень пока ещё не понимал, что если бы он позаботился вызвать в пленнице долгие и изысканные экстазы, то обнаружил бы, что и его собственное удовольствие стало бы на удивление глубже, дольше и многократно сильнее. В конце концов, одно из самых больших удовольствий в обладании полной власти над женщиной, заключается в том, чтобы вынудить её, согласно вашей воле и желанию, испытать невероятное удовольствие, ведя её то вверх то вниз по лестнице страсти, через серии рабских оргазмов, делая её ещё беспомощнее, пока она не станет бесповоротно вашей рабыней, потерянной в муках её экстазов подчинения.
— Нам поры выступать, — предупредил я. — Парни уже сворачивают лагерь.
— Но Вы же не можете оставить меня в таком состоянии! — попыталась возмутиться пленница.
— На живот, — скомандовал я.
— Да! — радостно воскликнула она, растягиваясь на песке.
Я же уселся прямо на её ягодицы.
— Похититель? —
Просунув руку под её животом, опоясал её талию пеньковой верёвкой.
— Ой! — пискнула Ина, когда я плотно затянув верёвку, завязал узел на спине, и приложил к нему её скрещенные запястья.
— Что Вы делаете? — опасливо поинтересовалась женщина.
— Связываю твои руки у тебя за спиной, — спокойно объяснил я, закрепляя запястья двумя свободными концами верёвки.
Когда я встал с её тела, Ина обернулась через левое плечо и наградила меня укоризненным взглядом.
— И что всё это значит? — недовольно осведомилась она.
— Мы сворачиваем лагерь, — напомнил я ей. — Боюсь, что до утра тебе, моя смазливая Ина, придётся потерпеть.
— Нет! — разочарованно воскликнула моя пленница.
— Можешь встать на колени, — сообщил я её, а когда ей, с некоторым трудом удалось это сделать, объяснил: — Иногда рабыню возбуждают, а затем загоняют в конуру с руками, закованными в наручники за спиной и удерживаемыми цепью или верёвкой опоясывающей талию. Почти такой же эффект может быть достигнут, если невольницу приковать цепью за шею в рабской яме, а запястья прикрепить к ошейнику.
В глазах Ины мелькнул ужас.
— Можешь встать на ноги, — бросил я женщине. — Через ен мы выступаем.
Когда пленница оказалась на ногах, я поинтересовался:
— Поводок не потребуется?
— Нет! — поспешила заверить меня Ина.
— Мы готовы, — доложил Плиний.
— Держим направление на юго-запад, — сообщил я ему своё решение.
— Юго-запад? — удивлённо переспросил он.
— Да, — кивнул я.
— Молодой ренсовод попался на западе от лагеря, не так ли? — уточнил Лабений, которого придерживал за руку Тит.
— Да, — ответил за меня Плиний.
— Тогда делаем так, как решил Тэрл, — сказал капитан.
— Через три — четыре дня мы скорректируем наш курс и возьмём южнее, — пообещал я.
— Выступаем, — объявил Плиний, и солдаты разойдясь широкой цепью покинули остров.
Несколько раз в течение первой пары анов, Ина пыталась жалобно прижаться ко мне, впрочем, каждый раз я отпихивал ее в сторону. Потом она просто следовала за мной стараясь держаться насколько возможно близко. Иногда с её стороны доносились тихие стоны, мало чем отличающиеся от одного из невербальных сигналов потребностей рабыни.
Один раз, сразу после полуночи, во время одной из наших остановок для отдыха, она подползла вплотную ко мне и жалобно уставилась на меня. В лунном свете я заметил блеснувшие на её щеках мокрые дорожки.
— Я могу говорить? — спросила он шёпотом.
— Да, — разрешил я.
— Я больше не могу терпеть это! — простонала женщина.
— Значит, к утру, Ты будешь горячей, — заметил я.
Подобный ответ иногда получает девушка, запертая в конуре, и прижавшая заплаканное лицо и тело к прутьям решётки, чьи руки, прикованы цепью к талии, или та, которая стоит на коленях в яме, прикованная цепью к кольцу, и держит руки у горла, поскольку они прикованы к её ошейнику.