Скитальцы Гора
Шрифт:
— Я уже вся горю, — призналась Ина, — я словно в огне!
— Мы в походе, — отмахнулся я от неё.
— Но Вы же позволите мне облегчение этом утром! — простонала Ина.
— Может быть, — пожал я плечами, — но может быть и нет.
— Я не рабыня, — прошептала она.
— К счастью для тебя — нет, — заверил её я, — иначе, Ты бы уже знала, что такое настоящее бедствие от отказа в облегчении.
Ина посмотрела на меня с ужасом.
— Именно поэтому они столь рьяно стремятся ублажать своих владельцев, — усмехнулся я.
— А чтобы рабыня сделала утром, оказавшись в такой ситуации? — спросила моя пленница.
— Окажись она в твоей ситуации, — уточнил я, — не ограниченная длиной цепи или решёткой её конуры?
— Да, —
— Полагаю, что она ползала бы за мной или за любым другим мужчиной, на коленях и умоляла бы его о снисхождении, — предположил я.
— Но я уже теперь прошу о снисхождении! — простонала женщина.
— Утром, — усмехнулся я, — Ты, несомненно, будешь попросить ещё настойчивее.
— Утром, — всхлипнула она, — я точно буду ползать за вами на коленях и умолять об этом.
— С чего бы это тебе это делать? — поинтересовался я.
— А разве Вы сами не догадываетесь? — заплакала пленница, но я уже поднял руку, давая сигнал остальным, о продолжении движения.
32. Неожиданная встреча
— Да — а-а! — тихонько подвывала Ина. — Да-а-а-я!
Пленница настолько красиво и соблазнительно, почти как рабыня, упрашивала меня этим утром, что я счел целесообразным вознаградить её старания. Правда, прежде чем дело дошло до этого, ей пришлось научиться просить, как это делают мучимые потребностями рабыни. Я усмехнулся, вспомнив, как на следующее утро после нашей встречи с юным ренсоводом, и после нашего тяжёлого ночного перехода, она, с всё ещё беспомощно связанными за спиной руками, подползла ко мне на коленях, отчаянно и жалобно поскуливая. Даже в тот раз она выглядела более чем соблазнительно. Признаться, её даже трудно было отличить от рабыни. Однако в ответ на её просьбы я начал, и продолжал в течение следующих нескольких дней, преподавать женщине различные методы вымаливания внимания. Иногда приходилось повторять по много раз, что и как следует говорить, объяснять какие именно методы соответствуют рабыне, а не свободной женщине. В результате, позавчера она уже ползала за мной на четвереньках. А вчера днём подползала ко мне на животе, и принялась вылизывать и целовать мои ноги. Зато сегодня Ина приблизилась ко мне на животе с прутом в зубах, умоляя меня воспользоваться им, если я снова найду её попытки неудовлетворительными. Теперь этот прут лежал в стороне. Мне не потребовалось использовать его. Я был более чем удовлетворён её поведением.
— Да-а, — прошептала она.
Использование, которому я подверг пленницу в этот день, как мне кажется, смогли бы удовлетворить даже похотливую рабыню, не говоря уже о простой свободной женщине.
— О, да, — протянула она.
Я перекатился на бок и, приподнявшись на локте, посмотрел на неё.
— Пленница благодарит своего похитителя за оказанное ей внимание, — произнесла Ина, лежавшая на спине, ошеломлённо уставившись в крону дерева тур, под которым мы лежали.
— Я вижу! — восторженно крикнул Тит, высунувшийся из ветвей дерева. — Я точно могу разглядеть поля в нескольких пасангах отсюда. Мы у края дельты!
— Отлично, здорово, — послышались отовсюду возбуждённые мужские голоса.
Впрочем, они все не хуже меня самого знали, что самая опасная часть нашего похода ждала нас впереди.
Я окинул взглядом Ину. Теперь она казалась тихой и умиротворённой, но для меня не было секретом, что за время нашего путешествия через дельту, в животе у неё разгорелся рабский огонь. Да, она казалась спокойной, но где-то внутри её существа, тлел огонёк, готовый в любой момент взвиться беспощадным пламенем. Признаться, меня терзали сомнения, относительно того, сможет ли она когда-нибудь вернуться к тому, чтобы быть свободной женщиной в полном смысле этого слова. Боюсь, теперь она стала тем видом женщины, который безраздельно принадлежит мужчинам.
Ночью я планировал выйти на разведку к краю дельты. Следовало наметить пути выхода для себя, для
— Вы жаждете покинуть дельту, мой похититель, — полюбопытствовала Ина, повернувшись ко мне лицом.
— Да, — признал я.
— И всё же Вы явно чем-то обеспокоены, — заметила женщина.
— Так и есть не стал отрицать я.
— А я вот уже не знаю, хочу ли я покидать дельту, — вздохнула она.
— О-о? — удивлённо протянул я.
— Кажется, здесь я прожила самые счастливые дни за всю мою жизнь, — призналась она.
— Возможно, Ты могла бы остаться здесь, — предложил я.
— Но ведь здесь, если меня не сожрут хищники, — грустно сказала женщина, — то я обязательно попаду к ренсоводам.
— А они либо оставят тебя себе или продадут на большую землю, — улыбнулся я.
— Или узнают меня и скормят тарларионам, — добавила она.
— И это не исключено, — не стал отрицать я.
— Да, меня видели не меньше сотни ренсоводов, — сказала женщина. — Так что любой из них сможет опознать меня. Вуаль-то мне никто не разрешит.
— Это, конечно, возможно, — признал я, улыбнувшись про себя.
Даже свободные женщины ренсоводов не считают нужным скрывать себя под вуалью. Похоже, что вуаль Леди Ины осталась в прошлом. Пленницам и рабыням она не положена.
— А останьтесь со мной в дельте, — вдруг шепнула она. — Держите меня здесь при себе, как Вы делали это последнее время.
— У меня дела вне дельты, — усмехнулся я и, видя выступившие в её глазах слезы, добавил: — И тебе тоже предстоит покинуть дельту. Ты не ренсоводка. Ты не принадлежишь этим местам.
— Я знаю, — вздохнула Ина, и вытянулась на спине, сдавив в ладонях, связанных за спиною рук, сухой песок дельты. — Но я — пленница. Я не знаю того, что может случиться со мной за пределами дельты!
— Возможно, Ты сможешь добраться до Ара, — предположил я.
— О, да! — засмеялась женщина.
Не трудно было догадаться, что находясь в тысячах пасангов от Ара, шанс на то, чтобы вернуться в родной город у неё если и был, но только в качестве откровенно одетой рабыни, всё бывшее богатство, личность, статус и положение которой было бы безвозвратно утеряно ей, ничем не отличающейся от других таких же рабынь огромного города.
— Ты не сможешь остаться здесь, — сказал я.
— Я знаю, — вздохнула она.
После посещения нашего лагеря юным ренсоводом, мы ещё два дня двигались на юго-запад, и только потом снова повернули на юго-восток, а затем прямо на юг, чтобы достичь той точки, которая казалась мне наиболее предпочтительной с точки зрения выхода из дельты. Необходимо было оставаясь достаточно далеко от Брундизиума на побережье, не слишком приближаться к Вену, расположенному на южном берегу Воска. Так я рассчитывал остаться в стороне от крупных воинских формирований косианцев, полагая, что те не будут ожидать прорыва из дельты остатков армии Ара в этом районе, особенно в конце лета. Кроме того, я надеялся, что они предполагали, что большая часть экспедиционных войск Ара в дельте к настоящему моменту либо уже успешно вышла оттуда, либо сгинула в болотах. Потому я рассчитывал на то, что к концу лета большинство солдат косианских регулярных частей уже будут сняты с охраны дельты. Я даже тешил себя иллюзиями, что эти области вообще останутся без патрулирования. Вот только Хо-Тенрик предупредил меня, что границы дельты кишат косианцами и их наёмниками. Его слова, конечно, нельзя было назвать радостной новостью, однако, следует признать, что информация была полезной и своевременной, игнорировать которую было смерти подобно. Я конечно не сбрасывал со счетов и того, что Хо-Тенрик или его соплеменники, вряд ли знали разницу между полным и выборочным наблюдением, между сплошным периметром и случайными патрулями, и даже между регулярными частями косианцев и их наёмниками.