Скиталец. Флибустьерское синее море
Шрифт:
– Так он в тринадцатой палате лежит?
– Данька догадался о ком речь.
– Да, в тринадцатой, - махала рукой женщина.
– Я ж с собой кой-че привезла. Врачей отблагодарить. Как положено. У нас к нашей врачихе не подкатишь так, без подарка. Вот я с банками с соленьями и притащилась. А сыночка на ноги поставили, ноги сохранили. Скоро выпишут.
– Ну, и что? Радоваться надо.
Тут подошел троллейбус. Они сели. Бабка продолжала рассказывать.
– Вот какое чудо врачи сотворили. Я хирургу, доктору, банки отдать хотела. Там еще Роман Алексеевич. Он лечил. Народными
Даня посмеивался. Вышел из троллейбуса, думал, вот Ромка бы увидел сейчас эту женщину. Какая благодарность светится в ее глазах. Молодец, Роман. Даня пришел домой, было довольно поздно. Мать кормила Лешку. Аркадий сказал:
– Даня, ты сам на кухне покушай. Маша на плите оставила.
– Хорошо, Аркадий. Как думаешь. Если я пойду в авиашколу, спортивные самолеты буду учиться водить.
– Да ты, в начале, машину научись водить. Тебе, Даня, земли мало. Там у тебя море, тут небо подавай.
– Можно и небо.
– Даньке хотелось все рассказать родителям, так шум поднимется. Переполох будет.
– Ты машину купи. Деньги у тебя есть. Но тебя разве заставишь водить машину.
– Аркадий махнул рукой.
– Ну, ее, машину. Я за руль не сяду.
– Уверял отчима Данька. Естественно, врал. Машину он водил и довольно лихо. Многие гонщики позавидовали б ему. И в двигателях разбирался. Школа. На следующий день Данька отправился в академию.
– Гриша, - сообщил он другу, - у меня есть новая методика изучения иностранных языков.
– Даня, ты уймешься когда-нибудь. Я не могу слышать это слово, иностранный язык.
– Новая методика поможет. Заговоришь, как на родном.
После лекций они пошли к Грише домой.
– Давай свою методику. Что ты выдумал. Опять веза, зе веза. Ту геза?
– Это новая продвинутая методика. Обучение при помощи гипноза.
– Ты будешь меня гипнотизировать?
– С даней не скучно. Опять выдумывает.
– Да. Садись. Смотри мне в глаза, и начнем разговор по-английски.
Даня произносил одну фразу за другой, требуя. Что б друг их повторял. Тот старательно выполнял указания. Через полчаса Даня прекратил "гипноз".
– Сейчас займешься самостоятельной работой. Попытайся сказать мне на английском какую-нибудь фразу.
– А что сказать?
– Гриша и сам не заметил, что говорит это на английском. Вышло это само собой.
– Получилось!
– Обрадовался Данька.
– Теперь берем учебник физики. Любой абзац, читаешь и переводишь на ходу.
– Я таких слов не знаю.
– Гришка растерялся. Не мог он сам выучить.
– Попробуй.
И у Гриши получилось. Он с легкостью переводил сложные объяснения из учебника на язык, которым раньше не владел. Гришка отбросил учебник, вскочил на ноги.
– Даня, получилось. Ты загипнотизировал меня. А по-русски я смогу говорить?
– А ты и говоришь сейчас по-русски. У тебя переключения между языками происходит, как переключение
– Так ты можешь так каждого обучить?
– Вот гений.
– Ты никому не рассказывай. Методика в стадии освоения, это коммерческая тайна. Это золотое дно.
Гриша поклялся, что не расскажет об этой тайне.
Данька взгромоздился на крышку своего сундука в каюте капитана. Свен сидел по обыкновению за столом в кресле.
– Я поблагодарил Романа от всех нас. Он доволен.
– Вот и правильно.
– Свен разглядывал карты. Опять капитан замыслил?
– Ромка мужик нормальный, наш.
– Дэн не стал спрашивать о чем думает отец. Хароактер у него такой, пока все не обдумает, не скажет.
– Хорошо, если так.
– А когда мы будем на Тортуге?
– Еще не время. Они не готовы принять нас. Им нужно время, что бы переварить нашу победу, осмыслить. И нам надо подумать, какими мы придем. Чего хотим, захватить город или быть их союзниками. Я об этом думал. Пусть до острова дойдут вести о нашей победе. И наших ребят надо подготовить, дать им возможность определиться. Нам надо осознать себя как регулярная сила.
– Папа, а ты будешь императором?
– Какой император, Даня. Это чушь! Придумали. Зачем мне это надо, и вам?
– Ребятам это надо. У них появилась мечта, цель. Неужели ты, Свен, не понимаешь. Кем они были раньше? Просто бандой. У них не было будущего, они боялись прошлого. Если у них есть военный вождь, император, у них будет будущее, будет цель. Помазанник божий. И они действуют по закону. Дура лекс, ет лекс. Плохой закон, но закон. И они научаться уважать себя. У них будут семьи, дети.
– Государство хочешь сколотить. Но у государства должна быть идея. Оно должно для чего-то существовать. Например, во имя свободы. Так вернемся на Тортугу, в порту из гипса поставим бабу с факелом. Свобода. Примем декларацию, не знаю о чем, но примем.
– Нет, Свен, не так. Свобода не может быть безграничной, она не девка на площади, что торгует собой. Нужен закон, порядок, император, которые не дадут скатиться в хаос вседозволенности, анархии. Мне кажется, ты, отец, можешь дать им свободу, сможешь разумно ограничить свою власть. А бабу на берегу мы ставить не будем. У нас будет другой символ.
– И какой, Даня?
– Символ единства. Сродства. Люди родные друг другу. Поставим фигуры двух парней, смотрящих на море. Они обнимают друг друга за плечи. В руках мечи. Они опустили их к земле. Они не нападают, а защищают эти земли. И зовут других к объединению. И это будет памятник тем, кто погиб, памятник нашим товарищам. Я так думаю.
– Мне надо подумать над твоими словами.
– Батя. Я вспомнил, в свое время Редьярда Киплинга у нас считали апологетом фашизма. Его стихи, бремя белого человека, баллада о востоке. Восток есть восток. А запад есть запад. И с места они не сойдут, пока не предстанут небо с землей на божий последний суд. Но нет Востока и Запада нет. Что племя, Родина, род, когда сильный с сильным лицом к лицу у края Земли встают. Они встали не для битвы, а перед тем, как пожать друг другу руки. Так ты будешь императором?