Скиталец. Хромой бог
Шрифт:
– Пора, - проговорили окаменевшие губы Романа.
В мозг Павла Павловича ударила волна чужого вторжения. Четко, до боли, главный хирург видел план операции. Каждую деталь. Руки были его и чужие в тоже время. Бригада хирургов работала слаженно. Пот застилал глаза Павла, ноги подгибались. Роман постоянно торопил: быстрее, еще быстрее. Константин, операционные сестры и Павел Павлович работали в сумасшедшем темпе. Не человеческом. Их держала чужая воля. Последний шов Павел Павлович наложил, когда за окном было позднее утро. Там давно начался рабочий
– Все, - сказал он.
– Закончили. Больного в реанимацию.
– Подожди, - остановил врача шаман.
– Сестры в коридор. Клава, кликни дежурных из солдатиков. Я скажу, когда можно будет зайти.
В госпиталь для помощи направляли наряд солдат, помочь помыть полы, расчистить газоны или перенести какие тяжести. Каждый день новые дежурные.
– Рано в реанимацию, - обратился Ромка к Павлу и Косте.
– Я немного поработаю. С вас довольно. Отойдите.
Павел Павлович неуверенно отошел от операционного стола. Рома подошел к больному, протянул руки. Ощутил в ладонях жар. Несколько раз провел над телом открытыми ладонями. Голубое сияние облаком соскользнуло с пальцев. Окутало тело летчика. Несколько минут сияние сохранялось. Роман отвел руки, сияние погасло. Павел Павлович подошел к столу. Свежие раны на теле затянулись. Для Константина все действия Романа были странными. Само его присутствие на операции - нарушение всех правил. Но он безгранично доверял своему учителю, Павлу. Операционные сестры верили в золотые руки главного хирурга. Сама мысль перечить Павлу Павловичу в этом отделении казалась святотатством.
– Вот сейчас, Павел Павлович, можешь в реанимацию везти удохлика.- Слово "удохлик" отчего-то нравилось Роману. Он награждал им тех, кто нуждался в заботе и уходе. В сочувствии. Нежное слово.
Больной открыл глаза.
– Где я? Что со мной?
– Произносит с хрипотцой. Осматривается, пытается понять, что произошло.
– Лежи. Тебе рано вставать.
– Сказал Константин. На его глазах свершилось чудо. Но лучше, если больной пока не будет подниматься. Так спокойнее, привычней.
Но больной пытался подняться. Павел Павлович усилием руки заставил его лечь.
– Тебе сказали, надо лежать. Подчиняйся. Здесь командир Роман. Только он может разрешить тебе встать.
– Клава!
– Позвал Роман. Медсестра заглянула в палату.
– Парни пришли?
– Здесь они.
– Заглянула она с опаской, а сейчас убедилась, все в операционной нормально. Шаман на месте и врачи не обратились в соляные столпы.
– Пусть перекладывают на каталку и везут....
– Разрешил Роман.
– В реанимацию?
– Спросила Клава. То, что происходило в операционной, было выше ее понимания.
– Ты еще в морг отвези, там целее будет, - Рявкнул Рома. Ума бы этой бабе побольше.
– В обычную, терапевтическую палату. Через пару дней на выписку.
– ??
Клава стояла с открытым ртом. После такой операции и в обычную палату.
– Забирай, а то сам побежит.
– Рассмеялся Павел Павлович. Им завладела
Больной опять приподнялся. Лицо бледное, но улыбается, словно и не был несколько часов под операцией.
– Ой, - только и смогла выдавить из себя Клава.
– Мы с Павлом Павловичем, - Ромка озорно посмотрел на Константина, - и с Костей что-то проголодались. Не завтракали. Пойдем, кофе выпьем. Вы без нас тут управляйтесь.
– Да, да, - Клава хлопала ресницами.
Все ушли, она впустила наряд солдат.
– Ребята, на каталку его и повезем в палату. Перекладывайте осторожно.
– А мы думали, покойника надо увезти, - брякнул один из парней.
– Что мелешь, видишь, живой.
– Теперь уже Клавка была готова стукнуть болтливого солдата тем, что подвернется под руку.
– Я парни живее всех живых.
– Откликнулся с операционного стола пилот.
– Доктор вставать запретил. А то бы и сам дошел.
– Мы слышали, что летчика оперируют. Сосем никакой, надежды нет. Мы и думали. Отошел. Нас позвали тело увезти.
– Оправдывался солдатик.
– Я в лоб тебе закатаю, - заявило тело, смеясь.
– В морг обожду. Там прохладно и соседи не разговорчивые. Скучно лежать.
– Хватит трындеть, везите в девятую палату.
– Клава строго посмотрела на солдат.
– Сестричка, а кто это были?
– Пилот хотел знать, кто его спасители. Все понял, его вытащили с того света.
– Наш главный хирург, Павел Павлович. На костыле Роман-шаман. Если б не он, не быть бы тебя на этом свете. Этот мертвого из могилы поднимет, силища в нем такая. А ассистировал заместитель главного, Константин Ребров.
Парни увезли летчика, Клавдия пошла передохнуть. Ноги дрожали от усталости. Но будет что рассказать девчонкам.
Парни тоже обсуждали по дороге все, что слышали. Из их отделения вчера ребята ходили в наряд в госпиталь.
– В самом деле, чудеса в госпитале творятся. Ребята из прошлого наряда рассказывали. Я не поверил, а так и есть. Про тринадцатую палату рассказывали. Она завороженная. У одного ноги отрезали, а они сами выросли. За одну ночь. И второй там, парализованный. Ни рукой, ни ногой двинуть не мог. Бревном лежал. В ту палату положили, на утро сам в столовую топал. Своими ногами. Жрать захотел.
– Людская молва быстро прирастает.
– Парни, - спросил летчик, - это сказки такие местные?
– Какие сказки, мужик. На себя посмотри. Весь в шрамах, а живой. Тебе русским языком объяснили, если б не Роман-шаман, мы тебя не в палату сейчас везли, а в морг.
Роман и хирурги отправились в комнатку, где было рабочее место Древнего. После такой операции терялось чувство реальности. Присесть, отдохнуть - об этом все помыслы.
– Роман, обещал кофе, давай. Умотал нас в конец.
– Требовал Константин. После такой ночи чашка горячего напитка будет впору.