Скиталец
Шрифт:
— Итак, раз уж мы заговорили о удовлетворении… хочешь, я станцую для тебя сейчас?
Он больше ничего не хотел, и это приводило в замешательство.
— Нет. Не сегодня. Твоя часть соглашения начнется завтра, когда я вернусь, — он не был уверен, что удержится от нарушения ее условий, пока нет.
— Что ты имеешь в виду под возвращением? — она оторвала зад от стола и одернула подол рубашки.
— Это место не приспособлено для проживания человека. Если мы хотим, чтобы это соглашение продлилось, я
— Значит, ты просто оставляешь меня здесь. Одну?
— Ты бы предпочла, чтобы я отвел тебя на Рынок, где все люди и боты увидят нас вместе?
Недовольство на ее лице усилилось.
— Я буду здесь в безопасности?
— Да. На двери есть замок.
Она рассмеялась. Для Ронина это был странный звук, похожий на слово на незнакомом языке; он понял только, что в нем не было юмора. Как бы звучал ее смех, когда она искренне забавлялась?
— Я уверена, что это сотворит чудеса, чтобы отпугнуть ботов.
— Большинство из них — да.
— Но не всех.
— Ты вошла со мной в эту часть города, Лара Брукс.
— Можешь не называть меня Брукс. Люди так друг к другу не обращаются.
— Я не человек. Теперь от меня ожидают, что я буду соответствовать вашим правилам?
— Сарказм от бота? Как раз в тот момент, когда я подумала, что достигла дна…
— Я хочу сказать, если ты следила за дорогой, то видела, как выглядит район, когда мы прибыли. Ты действительно думаешь, что у меня здесь есть что-то, чего бот не может достать в другом месте? У кого-либо нет причин приходить сюда.
— Казалось, дно уже пробито, но снизу постучали.
Ронин снова наклонил голову, фокусируя взгляд на ее лице. Выражение ее лица едва заметно изменилось: в глазах появилось больше света, челюсть слегка выпятилась. Небольшие различия, но они не показались ему хорошими.
— Ты обиделась, — сказал он.
— Это не так, — ответила она слишком быстро.
— Боюсь, я не понимаю, что такого я сказал, чтобы расстроить тебя.
— Ты боишься? Ты опять употребляешь слова, которых не имеешь в виду.
И снова ее тон наводил на мысль о намерении оскорбить его. Он прокрутил в голове их разговор, вдумываясь в каждое слово, надеясь выяснить, что вызвало такую реакцию у Лары.
— Объясни мне.
— Я не какой-нибудь мясной мешок или шлюха, трахающаяся с ботами! — она оттолкнулась от стола и шлепая босыми ногами по полу, подошла к нему.
— Никаких прикосновений, — осторожно сказал он. — Таково было соглашение.
— Как будто я добровольно прикоснусь к тебе! — она прошествовала мимо него к лестнице.
Информация пронеслась по его процессорам, угрожая разорвать цепь. Должна была быть причина. В какой-то момент он сказал что-то не то. Но что? Неужели он просто недооценил сложность людей и их эмоций?
И все же… ее гнев что-то пробудил в нем. Что-то горячее, сродни нетерпению, которое он испытывал
Он пошел за ней, его ботинки стучали по половицам гораздо громче, чем ее ноги, и догнал, когда она поднялась на нижнюю ступеньку.
— Ты не имеешь права говорить мне подобные вещи, а потом уходить, — сказал он.
Лара остановилась, положив руку на перила, и повернулась, чтобы посмотреть на него с суровым выражением лица.
— Я не ухожу. Я в бешенстве, — словно в доказательство этого, она продолжила подниматься по лестнице, топая ногами. — Видишь? Я сказала то, что имела в виду, и я это делаю!
Ронин последовал за ней, несмотря на то, что краткая оценка риска предупреждала о возможности дальнейших повреждений в процессе. Люди непостоянны, а Лара вывела это понятие на новый уровень. По его ладони пробежало электрическое покалывание. Импульс, возможно, результат повреждения кода где-то глубоко внутри, потянутся и схватить ее за руку. Заставить ее остановиться и заговорить.
Это гарантировало бы неудачное окончание противостояния.
Жар в его голове утих; ситуация оказалась за гранью его понимания. Это было почти забавно. Должно быть, это произошло из-за простого недопонимания. Она неправильно истолковала его слова, — он не сказал, что имел в виду, — и все переросло в это.
Он остановился на верхней ступеньке лестницы, когда в его голове промелькнула одна фраза. Какого хрена? Хотя он никогда не слышал, чтобы Лара произносила эти слова вместе, они прозвучали ее голосом и идеально соответствовали ситуации.
Впервые на его памяти Ронин рассмеялся. Смех был коротким, похожим на звук, который издает большинство людей после удара в живот, но это был смех.
Лара стояла в дверях своей комнаты, уже в конце коридора. Она уставилась на приближающегося Ронина, разинув рот.
— Не смей, блядь, смеяться надо мной!
Дверь заскрипела, вибрация пробежала по стенам, и Ронин почувствовал, как по его обнаженной коже пробежал поток воздуха. Лара принялась возиться с другой стороны. После приглушенного ругательства замок защелкнулся.
Какое-то время Ронин стоял на месте, сфокусировав оптику на двери. Разрядить обстановку было невозможно, она уже взорвалась. Он не желал враждебных отношений с Ларой. Все, чего он хотел — все, чего, как он говорил себе, он хотел, — это увидеть ее танец.
Он не мог оставить все как есть.
Он постучал в дверь.
— Уходи. Прочь.
— Открой дверь, — сказал он, сменив тон на что-то нежное.
— Нет.
Она была права, думая, что двери — особенно относительно непрочные внутри дома — не являются препятствием для ботов. Но чего он добьется, взломав их? Он не был ее хозяином, даже не сторожем. Он предложил ей еду, комфорт и безопасность.