Скитание некроманта
Шрифт:
Бросив это, он попытался закрыть ворота.
– Нарушены правила Великого равновесия!
– негромко проговорил посланник, придержав створку.
– Килиан Барторий.
– Что?!
– удивленно переспросил привратник, переходя на шепот.
– Нарушены правила Великого равновесия?! Этого не может быть! Некромантов же не осталось!
Несколько мгновений он переводил взгляд с посланника на протянутое им письмо и не шевелился.
– Лучезарный Митра!
– пораженно проговорил он, хватая письмо.
– Надо срочно сообщить первому магистру!
Из услышанного на рыночной площади...
Худолицый глашатай покраснел так, словно его при всех собравшихся уличили в чем-то особо противоестественном. Сначала щеки, потом лоб и даже подбородок приобрели ярко красный цвет. Руки, державшие пергамент слегка дрожали.
– Все собрались, - толкнул его в грудь посланник в расшитой золотом ливрее.
– Начинай!
– Жители и жительницы Китона, благородные и простые, - наконец-то собрался с мыслями глашатай и вновь развернул пергамент.
– Слушайте и передайте тем, кто не услышал! Послание Верховного конклита!
Рыночная площадь, за мгновение до этих слов исходившая зудом любопытства, громко охнула и вся превратилась в одно большое ухо. Ни разу за последние полтораста столетия Верховный конклит не обращался к простым жителям...
– Жители Китонского королевства, за противоестественное занятие магией некроса разыскивается магистр первого круга огненной стихии Килиан Барторий! Любому, кто сообщит сведения о его местонахождении или приведет оного мага на суд Верховного конклита, королевское казначейство выплатит пятьдесят полновесных золотых монет.
По толпе прокатился еще один вздох, в котором можно было угадать целый сонм эмоций - от ужаса перед некромантами и их деяниями и до восторга перед столь огромной суммой.
– Ой, что же теперь будет с нами?
– взвизгнула, вскинув руками, торговка рыбой.
– Куды же теперь податься?
– Молчи, дура, - буркнул на нее сосед.
– Куды, куды?! Стой на месте и торгуй своей рыбой! Никто не даст магу долго гулять на воле...
– Ведут! Ведут!
– стал быстро растекаться крик по узким улочкам города.
Горожане, позабыв про свои заботы, напряженно всматривались в темную громадину столичной тюрьмы, угрюмой скалой возвышавшейся над кварталом.
– Где же они? Куда же запропастились?
– приплясывал от нетерпения румяный булочник.
– Может гвардейцы мимо ратуши пошли... Так, там дальше получится.
– Да, нет!
– прервал его размышления стоявший рядом кузнец.
– Тута пойдут! Здесь до дворца один шаг...
– А я слышал почтенные, - вмешался в их беседу маленький как гном старичок, до этого настороженно зыркавший по сторонам.
– Его (при этом он многозначительно поднял палец к верху) могут освободить. Да!
Булочник, выпучив от удивления глаза, зафыркал, как рассерженный барсук.
– Не может быть!
– отдышавшись, возразил он.
– Наша гвардия никогда не допустит этого!
– Гвардия!
– презрительно сплюнул на брусчатку, кузнец.
– Гвардия уже давно не та. Они только и горазды, чтобы подолы бабам задирать. Вот я помню во времена Кусконского вторжения.
– Да вон же они!
– заорал кто-то прямо под ухом.
– Ведут!
Из-за угла здания показалась четверка гвардейцев. Закованные с ног до головы в сталь белоснежных доспехов, они казались существами иного
При приближении процессии люди в толпе замолкали. Казалось, ужас не только поселился в душах солдат и магов, но и охватил всех собравшихся горожан. Дородные мамаши, боявшиеся сглаза, прятали за широкими юбками своих младенцев, а детям постарше закрывали глаза. Почтенные бюргеры, толпившиеся у самой края дороги, старательно отводили глаза и шептали слова молитвы. Лишь молодежь - девицы и парни - поднимались на цыпочки и высматривали того, кого вели на казнь.
Главный виновник этого переполоха шел с высоко поднятой головой, словно он не всеми презираемый преступник, а предводитель всего шествия. Бесформенный черный балахон, расшитый магическими формулами принуждения и повиновения, хорошо скрывал его фигуру. Правда, позднее, кое-кто из юных горожанок шепотом будет рассказывать о горящих небесным пламенем глазах, иссиня черных волосах, небрежными прядями ниспадавших на плечи...
Двигавшийся в полном молчании отряд остановился около высоких ворот, ведущих на дворцовую площадь. Трое гвардейцев, вышагивавших первыми, нерешительно топтались на месте, пока высокий сержант осторожно приоткрывал створку ворот.
– Господин капитан!
– вдруг крикнул он.
– Вы должны это видеть...
Один из конных рысью пролетел расстояние, отделявшее его от сержанта.
– Что за остановка?
– прорычал капитан, снимая шлем с роскошным плюмажем.
Спрыгнув с коня, он раздраженно оттолкнул сержанта от ворот и открыл их настежь.
– О, лучезарный Митра!
– раздался его возглас.
– Всем назад!
Гвардейцы, ощетинившись железом, стали медленно отходить назад. Всё пространство, известное каждому столичному жителю как дворцовая площадь, было заполнено людьми, что-то яростно выкрикивавшими.
– Сержант!
– зло заорал капитан.
– Откуда взялось это каиново отребье?!
– Господин капитан, это фанатики Единого бога!
– испуганно пробормотал сержант.
– Я слышал, что преподобный Керн поклялся разорвать нашего пленника на части и скормить их крысам.
– Гвардия, в круг!
– взревел капитан, размахивая мечом.
– Вы (ткнул он в пеших солдат и магом) к пленнику! Сейчас, это быдло узнает, как вставать на пути гвардии!
Вдруг, воздух прорезал пронзительный звук горна. Толпа замерла, в недоумении уставившись на дворец. Окованные красноватой бронзой створки медленно открылись, и дворцовое нутро извергло металлическую змею. Сотни и сотни солдат, закрывшись ростовыми щитами, врезались в людей. Рослые легионеры дворцовой стражи, не сдерживаясь рубили и кололи, заливая площадь алой кровью беснующийся толпы. Раздавшиеся в ответ ругань и проклятия их нисколько не трогали, ведь они служили лишь королю и никому больше.