Скитания
Шрифт:
Потрясенный Джордано бросился к краю обрыва и посмотрел вниз.
– Брат Хиль! Где вы?! Отзовитесь! Я помогу вам!..
Ответа не было. Волны разбушевавшейся реки шумели глухо и однообразно… Тьма окутывала окрестность и как будто окутала душу Бруно.
«Так вот чем закончилась наша многолетняя вражда, – скорбно думал Джордано. – Но видит бог, не я повинен в ней. Я предлагал Луису руку примирения, когда мы встретились в монастыре, а он отверг ее. И вот я – убийца! Невольный – но убийца…»
Глава вторая
Жребий брошен!
Джордано решил
Бруно повернул к Риму. Бесполезно и даже опасно было приближаться к городским воротам ночью, и беглец стал искать приюта до утра. Он направился к огоньку, мерцавшему под деревьями. Огонь светил из окна скромной гостиницы, всегда готовой открыть двери запоздалому путнику.
Седой хозяин впустил Джордано в переднюю, предварительно рассмотрев его сквозь глазок в двери. Старик ахнул, поближе разглядев гостя. Одежда и обувь Джордано были в грязи, мантия и ряса разодраны, и сам он весь дрожал от напряжения пережитой борьбы.
– Что с вами случилось, святой отец? – спросил хозяин.
Джордано по дороге успел сочинить рассказ о своем приключении.
– Я направлялся в Рим и, как видите, запоздал, – тяжело дыша, заговорил он. – Невдалеке отсюда на меня напал бандит. Может быть, его подослали мои враги, но что можно взять у бедного монаха? Схватка была жестокой, но благодаря святому Доминико мне, кажется, удалось ранить врага и убежать…
Рассказ ночного гостя мало удивил трактирщика: еще и не такое случалось в окрестностях Рима.
– Возблагодарим Создателя за оказанную вам милость, – набожно сказал он. – Сейчас вашему преподобию нужен покой. Я проведу вас в отдельную комнату, а ваша одежда к утру будет в порядке.
Бруно забылся тревожным сном, ему чудилась смертельная борьба на берегу Тибра. То он сталкивал противника в бушующие волны, то сам падал туда с обрыва и, вздрогнув, просыпался…
На рассвете Джордано был на ногах. Слуга принес ему чистую заштопанную одежду, вычищенную обувь. Бруно съел завтрак в общей зале, расплатился за услуги и собирался покинуть гостиницу, как у наружных дверей послышался шум. Раздавались взволнованные голоса:
– Тише, тише!.. Поверни сюда! Не ударь его головой!.. Поосторожней проносите в дверь!
Джордано вышел в переднюю и побледнел: несколько человек вносили в гостиницу Хиля Ромеро. С одежды монаха текла вода, руки и голова его бессильно свешивались, и невозможно было судить, жив он или нет. Хозяин гостиницы, вышедший вместе с Бруно, поздоровался с пришедшими и пояснил:
– Рыбаки из соседнего местечка.
Увидев Бруно, рыбаки обрадовались:
– А вот святой отец и тоже доминиканец! Посмотрите, жив ли ваш собрат? Мы выловили его из реки.
Джордано не стал отказываться. У него родилась надежда, что Хиль жив, и тогда на нем, Бруно, не лежит проклятие убийства.
– Несите брата доминиканца
Хиля положили на ту самую кровать, где провел беспокойную ночь Бруно. В комнате остались хозяин гостиницы, Бруно и старший из рыбаков.
– Расскажите, где вы нашли этого несчастного? – обратился Джордано к рыбаку.
Тот словоохотливо заговорил:
– Видите ли, ваше преподобие, мы выходим на ловлю с рассветом: в это время лучше всего попадается рыба. Наше излюбленное место находится повыше длинной отмели, которая в разлив почти скрывается под водой. На этой отмели мы и увидели отца доминиканца. Как видно, бандиты сбросили его в Тибр и река вынесла утопающего на отмель…
– Уж это орудовал не тот ли разбойник, который ночью напал на вас, святой отец? – предположил хозяин, обращаясь к Бруно.
– Вполне возможно, – согласился тот.
– Мы подняли беднягу и принесли сюда, – закончил свой рассказ рыбак.
– Вы поступили очень хорошо, сын мой, – сказал Джордано. – Святой Доминико не забудет вашей заслуги, а вот вам от меня.
Он вложил в руку рыбака флорин, и тот вышел радостный, благословляя судьбу за удачно начавшийся день.
Джордано наклонился над Хилем Ромеро. Тот лежал неподвижно, с закрытым глазом, с мокрой черной повязкой, прилегавшей к длинному, чуть тронутому оспой лицу. С лица Хиля стерлось постоянное выражение суровости, и оно было жалким, беспомощным…
Джордано приложил ухо к груди Хиля. Сердце испанца билось слабо, но равномерно. Не скрывая радости, Джордано обернулся к трактирщику.
– Синьор хозяин, – сказал он, – брат доминиканец будет жить. Ему нужно несколько дней покоя и хорошего ухода, чтобы восстановить силы.
– О, в этом не будет недостатка, – гордо ответил хозяин. – В моей гостинице умеют заботиться о постояльцах. А что касается платы…
– Орден святого Доминико щедро вознаградит вас, – перебил Бруно и, оставив разочарованного трактирщика у постели Ромеро, вышел.
Решение Бруно отправиться к другу Алессо не изменилось. Хилю понадобится не меньше недели, чтобы поправиться, а потом он будет искать беглеца на севере, так как вряд ли подумает, что тот вернется на родину.
В Риме Бруно сел в почтовую карету, отправлявшуюся в Неаполь. Не доезжая до Марано-ди-Наполи, он остановил экипаж и расплатился с кучером, объяснив, что цель его путешествия – замок одного маркиза, находящийся неподалеку. Переждав до ночи в роще, Джордано пустился в дорогу.
Джордано пришел в деревушку Сан-Микеле на рассвете. Радость добряка Алессо была огромна. А слепой Лодовико Тансилло долго ощупывал лицо и руки Джордано, точно не веря, что перед ним его любимый ученик.
Обитатели Сан-Микеле получили строжайший наказ молчать о том, что у их патера гостит монсеньер Бруно. Монсеньер Бруно не угодил церковному начальству, и его преследуют – так объяснил Алессо прихожанам, и этого было достаточно. Если бы за Джордано явился отряд сбиров, рыбаки Сан-Микеле, как один, выступили бы на его защиту.
Бруно рассказал друзьям о том, что произошло с ним в последние месяцы.
Слушая повествование Бруно о ночной борьбе с Хилем на берегу Тибра, Алессо мрачнел все больше и больше.