Скитания
Шрифт:
Прошло около четырех месяцев пребывания в Ноли. Пьетро и Паоло Бевиликва прошли порядочный курс латыни; Джордано и Ченчо научились хорошо владеть шпагой и кинжалом; в кошельке Бруно завелись дукаты – плата за уроки, даваемые молодым дворянам. Но его грызло смутное беспокойство.
Это беспокойство увеличивалось после встреч с доном Федериго, который внимательно провожал взглядом молодого чужестранца. Бруно казалось, что Лопес следит за ним и что ему помогают в этом другие…
Во всем городе Бруно мог довериться только своему квартирному хозяину, и он рассказал ему, что скрывается от преследования инквизиции. Джордано описал старому солдату приметы Ромеро
– Наш город невелик, – сказал Корфиньо, – но в нем нетрудно найти браво, который за недорогую плату поможет избавиться от неугодного человека.
В один из августовских дней Корфиньо Бевиликва вернулся домой в крайнем беспокойстве. Он тотчас прошел в комнату Бруно.
– Синьор Джованни, – без обиняков начал солдат, – я видел его!
– Кого? – спросил насторожившийся Бруно.
– Чернобородого бандита из Неаполя!
– Вы уверены, что это он? Мало ли чернобородых в Италии!
– Я говорю вам, что это он! Я проследил за ним из порта, где он сошел с корабля, и знаете, куда он направился? В доминиканский монастырь, к отцу Федериго Лопесу!..
Джордано был потрясен. Инквизиция разыскала его след, так хорошо, казалось, скрытый!
– Не унывайте, друг мой! – ласково сказал Бевиликва. – Не выходите из дому и собирайтесь в дорогу. Эти коршуны делают свои дела под покровом ночи, а ночью вас здесь не будет. Я все устрою.
Ночью в дом учителя фехтования явились Лопес и Кучильо, сопровождаемые сбирами. Заспанный хозяин вышел на стук.
– Ведите нас к вашему постояльцу! – грубо приказал Лопес.
– К какому постояльцу? Ах, верно, к учителю Сенья? Но он у меня больше не живет!
– Как?! – в один голос воскликнули Лопес и Кучильо.
– Вчера он и его помощник покинули мой дом, – спокойно продолжал Бевиликва. – Они сказали, что уходят бродить по горам.
В руках разбойника появился листочек с роковыми словами «Ad majorem…».
– Вы знаете, что это такое?
– Приходилось видеть на веку, – угрюмо сказал солдат.
– Вам известно, что грозит за ложные показания?
– Я не даю ложных показаний.
Дом Корфиньо был тщательно обыскан. Уходя, Кучильо злобно пробормотал:
– Птичка улетела!
…В продолжение многих дней несколько монахов под предводительством Андреа Кучильо бегали по горам в поисках сбежавшего еретика Бруно. Лигурийские Апеннины с крутыми склонами, с узкими ущельями были почти необитаемы, и редко где встречался дровосек, козий пастух или охотник. Эти люди не любили монахов и, услышав, что они ищут двух беглецов, не могли отказать себе в удовольствии подшутить над святыми отцами. Направив монахов по ложному следу и наблюдая, как они, подобрав рясы, с трудом карабкаются на особенно крутой хребет, охотник или дровосек насмешливо бормотал:
– Побегайте, дармоеды!
Преследователи вернулись ни с чем, измученные до предела, а тут как раз приехал и Хиль Ромеро из Неаполя. Когда Хиль узнал, что добыча ускользнула, он пришел в ярость. Сыщики инквизиции опять пришли к Корфиньо Бевиликва и стали его обвинять в том, что он дал им неверные показания. Твердо глядя в глаза дону Федериго, учитель фехтования сказал:
– Я передал вам то, что услышал от своих постояльцев.
Возбуждать преследование против старого солдата не имело смысла. Доказательств его вины не было, и, кроме того, фехтовальщику покровительствовали
С великим гневом в душе Ромеро вернулся в Рим. Поиски беглеца приходилось начинать снова, и сладкая мечта занять в Сан-Доминико Маджоре высокое положение приора по-прежнему оставалась только мечтой.
Глава пятая
Пилигримы
В то время как неистовый Кучильо и монахи метались по горам в поисках Джордано, по ущельям и долинам Пьемонта [182] тянулась длинная процессия пилигримов. [183] Она напоминала реку, которая начинается ручейком, а потом, принимая многочисленные притоки, становится все шире и полноводнее.
182
Пьемонт – в ту эпоху часть Савойского герцогства. Столицей Савойи был Турин.
183
Пилигримы – богомольцы.
Шествие началось в Савоне, и составляли его несколько десятков человек, а теперь под ласковым сентябрьским солнцем Италии шагали тысячи, и с каждой боковой дороги подходили люди, в каждом попутном селении присоединялись новые богомольцы. Это были простолюдины – прибрежные рыбаки, виноградари, пастухи, ремесленники. Дворяне не смешивались с чернью. Мужчины ехали верхом, женщины помещались в паланкинах, подвешенных к спинам двух мулов.
Среди верующих шагали рука об руку молодой рыбак и сестра его – рослая красивая девушка с большими серыми глазами, с вьющимися волосами. Они шли из Савоны и называли друг друга Луиджи и Анита. На вопросы любопытных, почему брат и сестра так не схожи меж собой, Луиджи объяснял, что они дети одного отца, но разных матерей.
В толпе шныряли коробейники, у них можно было купить ленты, помаду, шпильки, чулки, огнива, ножи и прочую мелочь. Разносчики съестных припасов предлагали копченую рыбу, сухие лепешки, сыр… Акробаты, разостлав на земле коврик, показывали свои номера, а музыканты увеселяли пилигримов игрой на лютнях и гитарах.
Среди богомольцев вертелись бродячие монахи, продавцы реликвий. У одного в ларчике хранились волосы мученицы Вероники, другой предлагал по дешевке воду из Генисаретского озера, по которому ходил, как посуху, сам Иисус Христос, а третьему удалось подобрать несколько перьев из крыла ангела, когда он, ангел, линял…
Все эти реликвии в другое время возбудили бы живой интерес пилигримов, но теперь мысли их были заняты другим. Они шли в Турин – поклониться иконе Божьей Матери, которую монахи собора Сан-Джованни Батиста показывали лишь несколько дней в году, на празднике сбора урожая. Икона считалась чудотворной, и несколько десятков тысяч людей ежегодно лобызали ее в надежде исцелиться от болезни или получить отпущение грехов.
По мере приближения к Турину колонны богомольцев, шедших из разных мест, сливались в шумный табор из десятков тысяч людей. Когда савонская процессия покинула последний ночлег, из придорожной рощи вышли Джордано Бруно и Ченчо Альтовити, оставив под кустом свои маскарадные наряды. В рыбака и рыбачку они переоделись в Ноли, в доме Корфиньо Бевиликва. Старик после разговора с постояльцем сходил в предместье, к брату жены, рыбаку. Он принес все необходимое для переодевания, и его жильцы сумели обмануть бдительность шпионов дона Федериго.