Сколько длятся полвека?
Шрифт:
— Бросьте, Клебер.
— Пока Клебер в Мадриде, спокойно строчите свои донесения, обличая его пороки и промахи. И поделом: критика — движущая сила…
— Вы бы лучше объяснили, почему бригада не удержалась под Эль Прадо?
— И на старуху бывает…
Он по инерции балагурил. Но беззаботность как рукой сняло.
— Вам лучше, чем кому бы то ни было, ведомо, какие потери понесла одиннадцатая и какие нанесла противнику.
Не рассчитывая на сочувствие Горева, он апеллировал к Вальтеру.
— С восьмого ноября Клебер грудью прикрывает Мадрид…
— Не преувеличивайте размеры собственной
Клебер безнадежно вздохнул.
— Скромность украшает большевика. Прорабатывали. Матушка–история нас рассудит.
— У нее, у матушки, найдутся заботы.
— Сухой вы человек, Владимир Ефимович, сухой. Среди братьев по оружию, как на дипломатическом рауте…
Прощаясь с Вальтером, Горев в коридоре приглушил голос:
— Клеберу невдомек, что он уже не командир одиннадцатой бригады. — И, предупреждая возможные вопросы: — Судьба играет человеком… даже когда он примеривается к памятнику при жизни.
В категорическом тоне атташе промелькнули нотки растерянности.
— Вот какие вуаля, — неожиданно печально закончил он.
Неспроста, быть может, Горев зазывал Вальтера обедать. Не хотел оставаться с глазу на глаз с Клебером…
Дождь, припустивший с утра, не утихал, и когда оборвался асфальт и «мерседес» забуксовал, погружаясь колесами в глину, Вальтер впервые за день облегчил душу, выложив Хосе все по поводу дерьмовых дорог, машин, водителей. И отправился с Алеком пешком.
Капитан Моранди доложил: особых происшествий не произошло. Да и что может произойти в таком тумане?
— А не особые? — переспросил Вальтер.
— Не особые? — постарался припомнить Моранди. — Несколько добровольцев из первой как будто роты тринадцатого батальона захватили огневую точку на высоте к западу от рощи…
Моранди обвел на карте высоту и пометил крестиком. Вальтер не следил за его карандашом.
— Помню. Нам она еще очень сгодится… Хочу не об этом, — он говорил, растягивая слова, останавливаясь. — Не об этом… Никто не приказывал. Сами, по доброй воле. Воспользовались туманом и лишним шансом получить пулю. Сколько их? Фамилии? Узнайте. Кто погиб, кто ранен? До последней детали.
— Слушаюсь.
Моранди почувствовал свою вину, но не склонен был преувеличивать эпизод и будущую роль высоты у рощи.
— Это — событие чрезвычайной важности, товарищ Моранди. Из тех, которые определяют войну. Смысл ее. Не поручусь, что таков «урок всей мудрости земной». Но военной — наверняка. Для меня сегодня — именно так.
Закончил буднично, как обычно при общении с Моранди:
— Приказ по бригаде. Поименная благодарность. Отпуск на двое суток в Мадрид. Зачитать во всех ротах. Политкомиссарам провести беседы…
Покидая Мадрид, Лярго Кабальеро вручил' генералу Миахе запечатанный конверт, разрешив вскрыть не ранее, как через двенадцать часов. Миаха в отчаянии разорвал конверт досрочно и прочитал приказ:
«Дабы иметь возможность выполнять основную задачу по обороне республики, правительство решило выехать из Мадрида и поручить Вашему Превосходительству оборону столицы любой ценой. Для помощи вам в этом трудном
Приданной ему части Генерального штаба генералу Миахе обнаружить не удалось.
В ночь на 7 ноября шесть штабных офицеров во главе с начальником оперативного отдела, прихватив документы, перебежали к мятежникам.
Из донесения советского военного атташе комбрига В. Е. Горева об обстановке в Мадриде 7–8 ноября и о военном министерстве:
«В общем следует считать, что было сделано все, чтобы сдать Мадрид».
Из сводок, докладных записок, газет, приказов и других материалов, относящихся к тем дням:
«Бойцы, отметьте 19-ю годовщину русской революции несокрушимым сопротивлением!.. Коммунисты — все на передовую! Ни одного района, ни одной ячейки, все члены которых не были бы на фронте».
«За Мадрид сражались батальоны Пятого полка: «Парижская Коммуна», «Ленинград», «Мадридская Коммуна», «Моряки Кронштадта». Первые два целиком погибли».
«Оружие брать у мертвых, не теряя ни секунды».
«Телами убитых укреплять парапет».
«Дневная нагрузка танковых экипажей (республиканских, состоящих по преимуществу из советских танков. — В. К.) колебалась от 16 до 18 часов работы».
Польская рота из батальона бригады имени Домбровского получила приказ Клебера держаться любой ценой до подхода подкреплений. И держалась. В роге осталось 5 человек.
Женщины приносили на мадридские баррикады кофе, коньяк, продукты. «Они говорили бойцам самые нежные и самые жестокие слова. Они обнимали храбрых и насмехались над теми, кто колеблется».
4 ноября в штабе мятежников для журналистов отпечатали на шести страницах описание взятия Мадрида. Для подробностей оставили пробелы. Фашистские газеты, не дожидаясь подробностей, вышли 7 ноября с сообщениями о вступлении Франко в Мадрид. Поток приветствующих его победу телеграмм захлестывал телеграф остававшегося республиканским Мадрида.
V
Высотка эта — темная зелень на подъеме, скалистая макушка — запомнится ему надолго.
Утром, когда туман белой, уходящей в небо лавиной поднялся с Сьерры–де–Гвадаррамы, после коротких огневых перекатов донеслось прерывистое тарахтенье моторов.
Пять бронированных машин двигалось в обход высоты, позади, глотая выхлопную гарь, — пехота.
Вальтер из своего сделанного наспех блиндажа видел: атака не слишком опасна. На высоте у него теперь пулеметная точка. Фланкирующий огонь отсечет пехоту от танков, и им без нее далеко не уйти — на гористых склонах не разгуляешься.