Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Варя была так поражена, что даже не нашлась с ответом. А когда нашлась, Илья уже стоял возле двери.
— Я понимаю, что тебе не особенно нужны мои извинения, но всё же — извини. Я не такой страшный мерзавец, как ты думаешь.
— Я… — начала Варя, но Берестов уже вышел и захромал по коридору по направлению к кабинету генерального директора.
На душе было погано. Самое подходящее слово, лучше не придумаешь. Не ужасно, не паршиво, не мерзко, а именно погано.
Илья,
А ему-то что делать?
И ни одной идеи в голове. Кроме самой очевидной — оставить в покое. Пусть живёт и забывает о том, что случилось.
И никак не исправить. Ни юридически, ни по-человечески — никак.
Генерального директора звали Максим Иванович Юрьевский, и встретил он Илью вежливо, но немного удивлённо. В конце концов, первый рабочий день Берестова только начался.
Опускаясь на стул в кабинете генерального, краем глаза Илья заметил фотографию на рабочем столе компьютера Юрьевского — приятная брюнетка со счастливой улыбкой во всё лицо и не менее радостные трое детей примерно одного возраста. Двое из них — мальчики — тискали котов, девочка же одной рукой обнимала собаку, а другой держала на ладони черепашку. Ещё одна собака пыталась то ли лизнуть эту самую черепашку, то ли сожрать её.
Заметив взгляд Ильи, Юрьевский улыбнулся и пояснил:
— Семья. Если меня кто на работе разозлит, я сразу на фотографию эту смотрю и моментально успокаиваюсь. Раньше курил, а теперь вот… И никаких сигарет не нужно. А вы по какому поводу ко мне, Илья? Мы с вами вроде всё обсудили на той неделе…
— Планы изменились, — сказал Берестов, чувствуя себя гребаным дегенератом, который сегодня говорит одно, а завтра другое. — Мне необходимо уволиться, Максим Иванович.
Юрьевский явно удивился.
— Уволиться? — он слегка усмехнулся. — Неужели у меня настолько плохо работать, что сотрудники собираются увольняться, не доработав даже до своего первого обеда?
— Не сотрудники, а я. И дело не в вашей фирме. Это личное.
Генеральный несколько секунд задумчиво смотрел на Берестова, а потом выдал неожиданное:
— Я сейчас лопну от любопытства. Только не говорите, что вы встретили тут… ну, школьную любовь, например.
— Если бы. Я не могу сказать, Максим Иванович. Но уволиться нужно. Это единственный выход.
Юрьевский помолчал, побарабанил пальцами по столу.
— Ладно, Илья. Но у меня к вам встречная просьба. Можете доработать месяц до конца? Нам сейчас очень нужен юрист, и я на вас рассчитывал. За месяц я найду подходящего человека спокойно, не буду скакать с пеной у рта. А зарплату получите,
Берестов покачал головой.
— Я бы с радостью, но… обстоятельства от меня не зависят.
— А от кого зависят? — спросил Юрьевский уже немного раздражённо. — Поинтересуйтесь у него. В конце концов, месяц — это не так уж и долго.
Тут настала очередь Ильи удивляться. Нет, не потому, что сказал генеральный. Просто в кабинет, постучавшись, вошла Варя.
Выглядела она бледновато, но решительно. И на секунду Берестов решил, что сейчас она выдаст всю информацию про изнасилование… Но это была, конечно, очень глупая мысль.
— Максим, ты… — она запнулась, покосилась на Илью. Генерального на «ты» называет? Может, у неё с ним что-то было?.. — То есть, Максим Иванович, я прошу, не слушайте его. Илья… — имя Берестова она даже не сказала, а будто выплюнула. — … Погорячился. Это…
— Так, стоп! — Юрьевский поднял руки вверх, словно сдаваясь. — Давайте так. Вы сейчас выйдете, всё обговорите хорошенько, а потом вы, Илья, сообщите мне ваше совместное решение. Только на сей раз… — генеральный усмехнулся, — … не горячитесь.
Ух, как Варя себя ругала!
Радоваться надо, что Берестов увольняется, однако радостно ей не было. В конце концов, это несправедливо! Если Юрьевский взял его на работу вместо их прежнего юриста, которого в шутку называл «богом законов и порядков», значит, Илья очень хороший специалист.
И при чём тут их совместное… «недоразумение»? Да, ей трудно, больно и неприятно видеть Берестова. Но заставлять из-за этого увольняться… Его кастрировать справедливее, чем увольнять!
Поэтому Варя и помчалась в кабинет к Максиму, дабы предотвратить сей идиотизм. Лучше она попросит потом Мишина пересадить её куда-нибудь в другое место. А Берестов пусть сидит там, в этом углу, и наслаждается одиночеством.
Варя его не боялась. По крайней мере сознательно. И не считала, что он после всего случившегося станет набрасываться на неё, чтобы поиметь ещё раз. Илья был ей неприятен — да, но, в конце концов, Михаил из отдела продаж тоже ей неприятен… Однако его уволиться Варя же не просит!
Поэтому, когда они с Берестовым вышли из кабинета генерального, она выпалила:
— Не надо увольняться. Я переживу, не младенец. Просто давай договоримся.
— О чём? — Илья нахмурился. Варе вдруг показалось, что он стоит слишком близко — она ощущала аромат его туалетной воды — и отступила назад. Подняла голову, чтобы не показаться совсем уж трусихой, и сглотнула от очередного приступа накатившей паники.
Берестов нахмурился сильнее и скрестил руки на груди. Эти руки… Варя помнила их. Они были словно металлические.