Сколково: принуждение к чуду. Реальная история создания самого амбициозного проекта

Рашидов Олег

Один из главных героев советского мультипликационного фильма про Крокодила Гену, непонятный игрушечный зверь с большими ушами и еще большим желанием творить добро, некоторое время не мог найти своего места в жизни по причине необычной наружности, не позволявшей окружающим идентифицировать «неформатное» создание. Помогли Чебурашке в этом его верные друзья.

С друзьями Федичеву и Виннику на первых порах не всегда везло. Когда программа была наконец готова, ее создатели решили на ней что-нибудь посчитать. Для этого они заключили соглашение с американским фармакологическим институтом. Quantum моделировал с помощью программ молекулы, американцы измеряли их эффективность на бактериях. Через год работы программа выдала ее авторам молекулы, активные против возбудителей туберкулеза. Чтобы сделать эти молекулы более активными, потребовалась помощь химиков. Российская компания, которая проводила исследования на заказ, нанимая

команды из научных институтов, взяла деньги, но через какое-то время сообщила неутешительную новость: ничего не получилось, формула не работает, а потом и вовсе перестала отвечать на телефонные звонки.

Федичев и Винник очень тогда расстроились. Они поняли, что все намного сложнее, чем думалось поначалу, и решили, что разработка лекарств — это занятие для крутых парней. Все это время Андрей Винник терпеливо инвестировал свои сбережения в их технологический стартап, но деньги имеют свойство заканчиваться.

Они попытались громко заявить миру, что никому не известная компания из России умеет «считать» лекарства и продает свою программу мировому фармакологическому рынку, писали в компании-гиганты, такие как Pfizer. Ответы не внушали оптимизма: «Молодцы, считайте дальше, у нас уже есть такие люди и такие программы».

Компаний и научных групп, которые занимаются молекулярным моделированием для фармакологии, в мире действительно много.

Из этой «толпы» Quantum Pharmaceuticals Федичева и Винника ничем не выделилась. Тогда, чтобы понять, есть ли вообще спрос на сверхсильные молекулы, россияне решились на провокацию — они объявили миру, что такие молекулы у них есть. Но фармакологическим компаниям интересны молекулы, которые уже «работают» на животных, то есть лечат мышей. А еще интереснее молекулы, прошедшие проверку на безопасность их применения в клинических условиях.

И уж совсем замечательно, если они прошли вторую стадию клинических исследований, после которой становится очевидно, что лекарство успешно лечит людей. В этом случае с тобой наверняка будут серьезно разговаривать. Вот только все процедуры, предваряющие такой серьезный разговор, стоят несколько миллионов долларов.

Кое-как удерживаться на плаву Федичеву и Виннику помогало сотрудничество с академическими группами, которые занимались тем, что выясняли, какой белок активен к той или иной инфекции. Quantum Pharmaceuticals предлагала им простую схему: дайте нам что-нибудь от вашей интеллектуальной собственности, немного денег, ну, сколько сможете — 5, 10, 20 тыс. долл. А мы найдем вам молекулы этого белка, а потом попробуем вывести на рынок в качестве кандидата в лекарство. Наверное, со стороны это смахивало на предложение компьютерных аферистов, спасающих миллиарды африканского диктатора, но просящих для этого перечислить им пару тысяч, и почему-то в Россию. Тем не менее модель «дайте сколько сможете», как ни странно, работала, партнеры находились. Зарабатывая порядка 150 тыс. долл. в год, можно было, конечно, покрывать текущие расходы, сводить концы с концами, не «проедая» деньги инвестора. Но все равно все это походило на настоящее поражение.

Выпускники Физтеха придумали модель, написали программу, научились худо-бедно зарабатывать на этой программе деньги, но ни на йоту не приблизились к фазовому переходу от простого к великому. Один оставил успешную корпоративную карьеру, другой — успешную карьеру ученого, и все ради того, чтобы стать тривиальной сервисной компанией, обсчитывающей чужие перспективные разработки?

Мир новых технологий завораживает своим блеском. Но у него есть и обратная сторона. Истории успешных технологических стартапов одинаково хороши, каждая из них достойна экранизации. Истории неудачных стартапов известны лишь специалистам. Миллионы идей, технологий, которые по тем или иным причинам «не подошли», рынок выплюнул, даже не прожевав. Индустрии, как и кинематографу, нужные только кумиры, о неудачниках здесь принято умалчивать, притом что, по статистике, таких неудачников — большинство. Компании, которые нам хорошо известны, продуктами которых мы пользуемся каждый день, расцвели фактически на костях своих не менее талантливых, но менее удачливых собратьев. Причем расцветали часто вопреки здравому смыслу и разумной логике. Это совсем не естественный отбор, скорее рулетка, где понимание правил игры, опыт и даже талант едва ли увеличивают шансы на успех, где на первый план выходит стечение обстоятельств, которое невозможно просчитать даже с помощью самой лучшей компьютерной программы.

В тот самый момент, когда создателям Quantum Pharmaceuticals впору было разбегаться (благо, разбегаться еще было куда), случился вполне кинематографический поворот сюжета. В офисе компании, где все еще витал бессмертный дух креативного, но наивного Чебурашки, раздался телефонный звонок. Странный человек не очень твердым голосом заговорил о деньгах. И

был это не налоговый инспектор, как это часто бывает в России, а ученый-химик, которого три года назад наняла «нехорошая компания» для того, чтобы он довел до кондиции молекулы, придуманные программой Федичева и Винника. «Нехорошая компания» исчезла, так и не заплатив ученому, но он, как это часто бывает в России, не умыл руки. Все оказалось совсем неплохо, даже очень хорошо — молекула оставляла большие надежды на то, чтобы стать инновационным противотуберкулезным препаратом.

Федичев и Винник заплатили ученому и, собрав последние силы, провели исследования активных молекул на мышах. Они показали положительный результат, и Федичев с Винником стали методично обзванивать российские фармакологические компании. Тогда они и не представляли себе, что для российских компаний эффективный препарат от туберкулеза — это препарат мечты. В стране, по данным Всемирной организации здравоохранения, 40 % больных туберкулезом страдают устойчивой к традиционным лекарственным препаратам формой это болезни. Лекарства от туберкулеза государство закупает на тендерах, их не нужно, что называется, впаривать потребителю в аптеках. А это — понятный для российских компаний механизм распространения, продажи на десятки миллионов долларов, судьба которых решается на государственных аукционах. А если у тебя вдобавок ко всему появляется инновационный препарат, сделанный в России, то это вообще круто, потому что большинство фармакологических компаний в России торгует «дженериками», которые плохо лечат лекарственно устойчивые формы болезни. И уж если заявиться на тендер с новым, еще «неизвестным» туберкулезной палочке препаратом, это серьезно увеличит шансы на успех.

Федичев с Винником этих нюансов тогда не знали и действовали наугад. Стань первым, к примеру, лекарство от герпеса, рынок мог и выплюнуть его, не поморщившись. Но колесо рулетки повернулось так, что выпало зеро. На десятом звонке им сказали: «Нам это очень интересно, встречаемся».

…Молодой человек, похожий на владельца ретро-автомобиля и участника студенческих посиделок одновременно, прихлебывал капучино из бумажного стаканчика и показывал мне на экране планшетного компьютера иллюстрации к лекции, которую он незадолго до этого прочитал в Физтехе. На владельца ретро-автомобиля Петра Федичева делали похожим высокие шнурованные ботинки и кожаная куртка, а на участника студенческих посиделок — футболка с портретом мудро улыбающегося Мао.

Многие студенты Физтеха хотели работать в Quantum Pharmaceuticals. Компания была резидентом и грантополучателем Сколково. Первый лекарственный препарат, разработанный Quantum Pharmaceuticals, уже проходил клинические испытания. Летом основатели компании должны были рассказывать о своих достижениях в области изучения аномальных свойств воды на Международной физической конференции в Колорадо. Острожный в формулировках, Петр Федичев называл все это «некоторой ясностью, которая появилась в жизни».

«Российской фармакологической компании, которая хотела купить „туберкулез“, так понравились наши идеи, что они купили у нас долю в компании и профинансировали нас так, что мы получили возможность уже „по-взрослому“ развивать наши проекты. Мы начали делать то, о чем мечтали, — разрабатывать лекарства, а не оказывать кому-то услуги. Имеем четкий бизнес-план и понимание, как доводить наши лекарства до рынка, — объяснял Федичев преимущества технологии Quantum. — Пока у нас рекорд: с момента, когда мы подумали, а не попробовать ли сделать новый препарат от гриппа, до новых, никому не известных молекул, прошел год. И сейчас мы находимся в гонке, потому что две исследовательские группы, одна из Британии, а другая из Гонконга, получили свои молекулы на ту же „мишень“. Если отследить их гранты, статьи, то получается, что они занимались этим делом не меньше пяти лет. Ну и, конечно, цена вопроса. Если у вас есть идея лекарства, но нет прототипа, вам надо взять грант на несколько миллионов долларов и потратить его только на перебор веществ. Для того чтобы сделать препарат от гриппа, наши конкуренты провели скрининг 70 тысяч веществ. Нам наша программа выдала 20 веществ, которые требуется проверить на чистоту. Потому мы берем у инвесторов меньше денег уже для того, чтобы провести доклинические исследования. Сейчас программа наделала нам кучу лекарственных „кандидатов“, некоторые из них уже удалось „превратить“ в первоначальные инвестиции. Да, пока мы живем на привлеченные заемные деньги, но скоро надеемся перезапуститься уже на собственные средства. Рассчитываем остаться научной компанией, которая будет разрабатывать новые препараты и продавать права на них» [73] .

73

Беседа автора с П. Федичевым, ноябрь 2011 г.