Сколково. Хронотуризм - 2
Шрифт:
Павел взял свою рюмку, чуть взболтал жидкость и принюхался.
– Это ирландский виски, – пояснил Бриггс, – я купил целый ящик еще в прошлом году и благоразумно хранил его на корабле. Но сам не помню, как уничтожил почти половину. Не один, конечно! – И покосился на жену.
Но Сара сделала вид, что не слышит слов мужа. Она улыбнулась Павлу, немного пригубила из своей рюмки и тут же поставила ее на светлую льняную скатерть, покрывавшую обеденный стол. Новое, изумрудно-зеленого цвета платье очень шло жене капитана, уложенные волосы в свете ламп отливали медью, а на лице молодой женщины Павел не видел и следа от недавно пролитых слез. Он тоже улыбнулся в ответ и занялся
Впрочем, ненадолго – бутылка с виски опустела, но ее быстро заменили на новую. Но, кроме Ричардсона, напиваться никто не спешил: капитан осушил свою рюмку и от добавки отказался, а Сара к своей почти не прикоснулась. Она все смотрела куда-то вверх, над головами присутствующих, словно сквозь тонкие деревянные переборки и палубу пыталась разглядеть ночное небо и яркие звезды на нем.
– Сколько можно ждать?! – рыкнул побагровевший от выпитого Ричардсон.
Сара вздрогнула от звуков голоса помощника капитана, а сам Бриггс чуть поморщился:
– Потрепи, Альберт, сейчас он придет…
– Я весь день только и делаю, что терплю эту чертовщину! С самого утра, заметь, с рассвета! – в запале возразил Ричардсон и уставился на стол перед собой: – Отлично, а есть я что – руками должен? Где вилки, ножи, ложки, наконец? Или их прихватил с собой Мартенс?
– Хорошо, хорошо, только не кричи так. Я сейчас пойду и сама все принесу. – Сара вскочила со своего места и, не слушая возражений мужа, почти выбежала из каюты.
Павел услышал только стук каблуков ее туфель по доскам палубы, но вскоре затихли и они.
– Мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь. – Капитан поднялся с дивана и быстро вышел вслед за женой.
Павел и Ричардсон остались вдвоем.
– Подкаблучник, – недовольно выдохнул тот, – как есть подкаблучник. Сколько раз я ему говорил, что… Ладно, это их дело. Да, Патрик, я целый день собирался вас спросить: как вы оказались в открытом море? Что произошло? Вас выкинули за борт? На ваш корабль напали пираты, перебили всю команду и пассажиров, а вы – единственный выживший?
«Я глухонемой из Австралии» – эта часть легенды не годилась, поэтому Павлу пришлось импровизировать на ходу. В ход пошел запасной – простенький и незатейливый, по словам консультанта, – вариант.
– Нет, это было кораблекрушение. Наш корабль попал в сильный шторм, я бы назвал это ураганом. Мне посчастливилось найти плот… – Павел умолк, видя, что Ричардсон его не слушает.
Помощник капитана повернулся вполоборота к небольшому деревянному шкафчику за спиной, загремел ящиками:
– Понятно. Я почему-то так и подумал. Ладно, взгляните-ка лучше сюда, Патрик. Видели ли вы что-нибудь подобное? – С этими словами Ричардсон с довольным, даже торжествующим видом поднял на вытянутой руке
Павел молча издалека рассматривал старинный клинок: «Да, похоже, что вещь действительно редкая и дорогая. Зачем Бриггс прихватил ее с собой? Хотя если учесть, что „Мария Селеста“ направляется в Италию, то капитан, возможно, рассчитывал у местных специалистов установить точную дату и место ее изготовления? Но где ножны, это же опасно…» Размышления прервал голос Ричардсона:
– Патрик, расскажите мне о Сиднее. Я, правда, был там, но толком ничего разглядеть не успел. Этот грязный городишко вызвал во мне лишь отвращение и желание поскорее сбежать обратно в море. Как вы там живете, как развлекаетесь? По-моему, там можно только пить, таскаться по девкам и охотиться на этих тварей, которые ловко скачут на задних лапах. А передними бьют так, что запросто валят с ног здорового сильного человека, – последние слова Ричардсон произнес вполголоса, не глядя на собеседника. Помощник капитана уставился на яркую эмаль на эфесе сабли так пристально, словно видел ее впервые в жизни.
– Эти твари называются кенгуру, – сообщил Павел, а сам все старался найти повод, чтобы увильнуть от неприятного, даже ненужного разговора. Сара недавно тоже интересовалась подробностями австралийской жизни, но тогда Павлу удалось отделаться общими фразами. А Ричардсон так просто не отстанет, он вцепится в собеседника, как клещ в собаку.
– Да, в самом деле, именно так их и называли, – буркнул помощник капитана, и тут же напомнил: – Ближе к делу, Патрик, расскажите мне о вашем городишке все. Кто знает, где я осяду на старости лет, мир велик, и мне хотелось бы заранее присмотреть себе уголок поуютнее. – Колючий и едкий косой взгляд Ричардсона подтвердил худшие опасения Павла. Отступать ему было некуда.
– Сидней – очень большой и красивый город, там много высоких домов, есть театр, порт и собор – очень красивый, он построен из золотистого песчаника, – произнес он заранее отрепетированную фразу. Только про аквариум решил умолчать, но это ситуацию не спасло.
– Собор? О каком соборе идет речь? О той помойке, которую святые отцы устроили на груде головешек после пожара? Вы врете, Патрик, я просто проверял вас – там нет никакого собора, он сгорел семь лет назад, и его только собирались восстанавливать! Вы никогда не были в Сиднее! – торжествующе проревел Ричардсон, сделал короткое движение правой рукой, и острие изогнутого клинка старинной сабли коснулось кожи на горле Павла.
Он отшатнулся назад и в сторону, но это не помогло: зажатый в угол между граммофоном и надвигающимся на него вооруженным помощником капитана Павел представлял собой отличную мишень.
«Что значит – нет собора? Я что, слепой?» Павел отлично помнил светлые изнутри и покрытые коричневым налетом, как загаром, снаружи стены огромного католического собора и две его башни со шпилями. «Это сто пятьдесят лет назад его не было, вернее, сто пятьдесят лет вперед… Да какая теперь разница… Черт, как глупо все получилось!» – Павел, не отрываясь, смотрел на острие клинка. Его матовая старинная сталь гипнотизировала, не позволяла отвести глаз.