Скопин-Шуйский. Похищение престола
Шрифт:
— Ну за союз, — поднял чарку князь.
— За союз, — согласился швед и засмеялся: — Вот бы ваш пращур Невский удивился, узрев такое. Он нас колотил, а вы на помощь зовете.
— Ну что ж, — отвечал Скопин. — Лучше дружиться, чем рубиться. А у Александра Ярославича другого выхода не было, вы же не с дружбой пришли. Верно?
— Верно, верно, — согласился Делагарди. — Вы правы, Михаил Васильевич. Позвольте я буду звать вас просто по имени — Миша, Михаил. Тем более что мы почти ровесники. Вам сколько?
— Двадцать
— Ну я немножко постарше, мне двадцать семь.
Выпили, швед, терзая пальцами жареный куриный бок, говорил:
— Мне Русская земля не чужая. Здесь мой отец погиб.
— Как?
— Да глупо, утонул в реке Великой.
— Давно?
— О-о, давно. Мне еще и двух лет не было. Я его и не помню. Мать рассказывала.
— Федор, разливай, — кивнул Скопин Чулкову. — Давайте помянем вашего батюшку, Яков.
— О-о, спасибо, князь Михаил. Это прекрасный обычай — поминать покойных.
— Пусть ему земля будет пухом.
— Ну, следуя правде, его вода взяла, — заметил Делагарди.
— Тогда пусть Великая станет ему лебяжьей периной.
— Вот так будет точнее, — молвил успокоенно сын Понтуса Делагарди, утонувшего еще в прошлом веке.
После второй чарки захмелевший швед разоткровенничался:
— Для меня к полякам свой счет, друзья. Я у них четыре года в плену отмотал.
— Надеюсь, больше не хочется, — улыбнулся Скопин.
— Шутишь, князь Михаил? Теперь буду с них должок вытрясать. С чего мы начнем?
— Я думаю, с Каменки. Но об этом лучше завтра, Яков Понтусович, на свежую голову.
— Вы правы, Михаил Васильевич. Продолжим беседу с Бахусом, наливайте. Хороша ваша медовуха.
Скопин-Шуйский знал, в каком отчаянном положении была держава, но своего нового союзника старался не посвящать в это, опасаясь отпугнуть от предстоящих нелегких ратных трудов.
К апрелю 1609 года ему помимо шведов удалось сосредоточить в своих руках и несколько русских отрядов.
Поэтому на следующий день, собрав у себя всех и расстелив на столе чертеж-карту, Скопин определял каждому отряду задачу.
— Первое и одно из главнейших направлений — юг, куда ушел Кернозицкий с своим отрядом. Сюда пойдут генерал Горн Эверт Карлович с шведским отрядом и Федор Чулков с русскими. Первой берите Старую Русу и приводите к присяге царю Василию Ивановичу, затем идете на юг в Торопецкий уезд. Здесь, в Каменке, стоит польский отряд Кернозицкого. Если вы его разобьете, то, я думаю, Торопец уже будет в наших руках. Поскольку Торопец стоит на пути из Польши в Москву, здесь мало заставить присягнуть царю Василию. Здесь придется тебе, Федор, остаться с частью отряда за воеводу.
— Хорошо, Михаил Васильевич, но, видимо, мне надо не просто отсиживаться?
— Конечно, тебе надо пресечь приток поляков к Тушинскому вору. И помогать окрестным деревням уничтожать польские отряды фуражиров-грабителей. Теперь
— А шведов вы мне не придадите? — спросил Мещерский.
— Нет, Федор Андреевич, главные силы шведов во главе с Яковом Делагарди и со мной пойдут на Москву, она ведь, в сущности, в осаде. С юга к ней от Астрахани идет Шереметев, где-то в районе Ярославля нам надо соединиться с ним. Но первая наша главная цель — Тверь.
— Надо сначала взять Торжок, — сказал Семен Головин.
— Верно, Семен Васильевич, — согласился Скопин. — Торжок я велю брать Гавриле Чулкову. Кстати, Эверт Карлович, по взятии Торопца сразу выступайте на помощь Торжку, то бишь Чулкову.
— Хорошо, Михаил Васильевич, — кивнул Горн.
— Теперь, господа, мы не можем не воспользоваться победой устюжан, мы обязаны поддержать их. Это придется делать вам, Никита Васильевич.
— Я догадывался, что именно это вы поручите мне, Михаил Васильевич, — сказал воевода Вышеславцев.
— А как же? Вам надо потихоньку подступать к Ярославлю. Начнете с Пошехонья. Взяв его, пойдете на Рыбинск. Этим вы отрежете Вологду от Вора, и Пушкин там не удержится. Вологжане сами спихнут его. Им надо чуть-чуть пособить. Поляки своими грабежами и насилиями толкают крестьян на нашу сторону. И это надо учитывать, и эти отряды всячески поддерживать.
— Все это хорошо, — вздохнул Вышеславцев, — но на что эти ополчения содержать? Не грабить же, как поляки?
— Ни в коем случае. Поляки грабят — они в чужой стране. А мы? Каждого ратника должен содержать город, поставивший его. Вооружать, а главное, выдавать содержание денежное не менее чем на месяц вперед. Если такого содержания Не будет, наш ратник ничем не лучше станет поляка или казака. В этом берите пример с новгородцев, у них издревле вече определяет расклад на всех жителей, даже на нищих, кому и сколько вносить на содержание войска. Сейчас, когда казна державы пуста, только так можно выйти из тяжелого положения, земскими усилиями.
Делагарди, сидевший до этого молча, решил заметить:
— План ваш прекрасен, Михаил Васильевич, он направлен на скорейшее освобождение Москвы. Но, мне кажется, нам надо обеспечить и тыл свой.
— Уж не Орешек ли вы имеете в виду, Яков Понтусович?
— И его в том числе.
— На Орешек у меня уже определен воевода и отряд. Я здесь не хочу, по понятным причинам, говорить о нем. Чем меньше людей будет знать, тем лучше для дела.
— Ну что ж, я согласен с вами, — улыбнулся Делагарди. — Неожиданность всегда половина успеха.