Скованные льдом
Шрифт:
связь с большей вероятностью, чем работа в моем клубе. Это, - он указал на Шона,
обслуживающего красивую, почти обнаженную Светлую, - похоже на ухаб на дороге,
проверка искушением на верность. Если твой Шон любит тебя, он с легкостью пройдет это
испытание. А Круус - испытание для твоей гребаной души.
Мне нечего возразить ему. Он все знает. Откуда-то знает. Возможно, он может читать
мысли, как я читаю эмоции. Ужасное предположение.
– Почему я не
– Может, дело не во мне. Может, в тебе.
– Нет, - в этом я уверена.
– С тобой что-то не так.
И снова мелькает эта его улыбка.
– Или же, наоборот, так.
Возможно, я сделаю выбор в пользу трусости. Возможно, поступлю достойно. Я не знаю.
В моей голове полная неразбериха. Избегая Tuxedo Club, я надеваю капюшон. Уйдя сейчас, я
не столкнусь с Шоном. Если он расскажет мне, мы обсудим это. Если же нет, то и обсуждать
нечего. Я убеждала себя, что просто уважаю его личное пространство, оберегаю его
достоинство. Ближайшие ночи он проведет здесь, а не в моей постели.
Цена спасения моего аббатства - кусочек моего сердца и львиная доля моей души. Это
Риодан посчитал достойной платой.
Мой Шон каждую ночь будет сталкиваться лицом к лицу с искушением в Честере, а я - в
аббатстве, в своей постели.
Это не тот мир, который я когда-либо хотела бы знать.
Переводчики: Kvitka_88, knyaginyaolga92, azlesha
Глава 29
В белой комнате
Однажды, когда мы с Мак сражались спиной к спине, у нее случилось что-то вроде
нервного срыва: она плакала и кричала, кромсая Темных. Кричала, что отправит их всех в
Ад, потому что они отняли у нее самое дорогое. Она думала, что знала свою сестру, знала все
о ней. Думала, что они любили и понимали друг друга. А потом оказалось, что у Алины был
парень, о котором она никогда не упоминала, и целая жизнь, о которой Мак даже не
догадывалась. Оказалось, что не только любовь Алины к Мак, а вообще вся ее жизнь до того
дня была одним огромным жирным куском лжи. Родители на самом деле были приемными,
сестра, вероятно, была не родной... Все были не теми, кем казались, даже она сама.
В тайнике Ровены среди хроник ее ужасного и темного правления я нашла дневник
сестры Мак. У меня есть больше четырех сотен надежно спрятанных журналов, украшенных
эмблемой Грандмистрисс на темно-зеленой коже козленка. На момент смерти ей было
восемьдесят восемь, хотя выглядела она не старше шестидесяти. Она держала в склепе под
аббатством фейри, которого глодала десятилетиями. Я убила его, когда нашла.
Обнаружив дневник Алины, я вырвала
надеясь заполнить возникшую без сестры пустоту и показать, как много она для нее значила.
– Какого хрена мы здесь забыли?
– раздраженно спрашиваю я. Я бы не вспомнила о Мак,
если бы мы здесь не оказались. Кристиан перемещал меня по городу, помогая расклеить
выпуски Дэни Дейли на фонарные столбы. Я позволила ему коснуться моего мизинца для
этого. Но он так и норовит стиснуть меня в объятьях. Сейчас он переместил нас через улицу
от Книг и Сувениров Бэрронса.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Я не была здесь с той самой ночи, как Мак узнала обо мне правду. С той ночи, как она
испекла для меня торт, накрасила мне ногти и спасла от Серой Женщины только затем,
чтобы через несколько минут самой возжелать моей смерти.
В центре разрушенного города магазин Книги и Суверины Бэрронса стоит нетронутым.
Я мысленно помолилась о том, чтобы так было всегда. Есть что-то в этом месте. Словно само
его существование дает миру надежду. Не могу объяснить это, но все, кто когда-либо был
здесь - и люди, и ши-видящие - чувствуют то же самое. Есть что-то необычное, что-то
исключительное на этом острове, в этом городе, на этой улице, точно в этом месте. Словно
давным-давно здесь едва не случилось нечто ужасное, и кто-то построил здесь КСБ, чтобы
этого снова не повторилось. До тех пор, пока стоят стены, и в этом месте кто-то обитает, с
нами все будет в порядке. Я хихикаю, представив КСБ на этом самом месте в
доисторические времена. Не так уж и невероятно.
Вымощенная булыжником улица пуста. Возле магазина Бэрронса нет ни намека на
беспорядки. Ни оболочек, оставшихся после пиршества Теней. Ни мусора. В клумбах вдоль
улицы крохотные росточки храбро сражаются с необычным холодом. Вход в высокое
кирпичное здание утопает в темной вишне и отполированной до блеска меди. Это место
принадлежит Старому Свету. Такое же выдержанное, как и его владелец, с колоннами и
кованными решетками, с внушительной тяжелой дверью с замысловатыми створками и
окошком, через которое я пробиралась внутрь. Иногда я входила и выходила снова и снова,
просто чтобы услышать, как звенит колокольчик на двери. Звон был действительно
потрясающим, особенно при стоп-кадре, и заставлял меня заливисто смеяться.
Расписанная вручную вывеска, подвешенная перпендикулярно тротуару на искусно
сделанной рейке, прикрепленной болтами над дверью, раскачивается от легкого ветерка.