Скованные льдом
Шрифт:
раз или два раньше: та каста, которая служила имперской охраной Гроссмейстера. Зал
оформлен в соответствии с их рангом, полностью в красных и черных тонах: красные
бархатные шторы, покрытые инеем, черные бархатные кресла, усыпанные кусочками льда,
красные кожаные диваны, металлические рамы, цепи на каждом предмете мебели. Кожаные
ремни. Острые ножи. Заледеневшие темные лужи на полу. Человеческая кровь.
Людей. Зверски. Убивали.
Ко мне приходит осознание
себя в руки.
– Ты позволил этому случиться. Позволяешь этим монстрам убивать людей.
– Они сами сюда приходят. Вчера вечером очередь в мой клуб растянулась на два
квартала.
– Они запутались! Их мир только что перевернулся с ног на голову.
– Говоришь прямо как Мак. Ничего нового, детка. Слабые всегда были пищей для
сильных.
И снова это неприятное чувство в животе от ее имени.
– Ага, мама учила меня не играть с едой, прежде чем съесть ее. Чувак, ты долбанный
психопат.
– Осторожно, Дэни. У тебя есть собственный стеклянный дом.
– У меня нет дома, типа Честера.
– Это известная цитата.
– Не такая уж известная, раз я ее не знаю.
– Люди, которые живут в стеклянных домах, не должны бросаться камнями. Может
быть, ты хочешь поговорить о своей матери?
Я отворачиваюсь. Спрячу пока в карман свои камушки на некоторое время. По крайней
мере, пока я точно не выясню, что он знает обо мне.
Я снова обратила свое внимание на комнату, и напряжение исчезло, сменившись
предчувствием чего-то захватывающего. Люблю тайны. Это своего рода способ испытать
мозг! Мы с Танцором решаем головоломки. Иногда он меня обыгрывает. Танцор, пожалуй,
единственный человек из всех мне известных, который, возможно, умнее меня.
Что с этим местом? Что произошло?
– Здесь есть камеры?
– спрашиваю я.
– Они перестали работать еще тогда, когда все было нормально.
Как будто в этой камере пыток когда-либо было "нормально". А теперь все выглядит еще
более странно.
Каждый человек и фейри замерли безмолвными, белыми, ледяными статуями. Две
струйки сверкающих кристаллов льда тянулись у многих из ноздрей - замороженное
дыхание. В отличие от Крууса, который заключен в твердую глыбу льда, эти люди выглядят
так, словно застыли на месте. Интересно, если я стукну одного из фейри, он разобьется?
– Думаешь, это сделал Темный Король?
– У меня нет причин так думать, - ответил Риодан.
– Он не из тех, кто распыляется по
мелочам. Поторопись, детка. Это не увеселительная прогулка.
– В смысле?
– Я ничего не принимаю на
Он имеет в виду, что, возможно, кто-нибудь из них не полностью заморожен.
– Ты присмотришь за мной?
– Я присматриваю за всеми своими сотрудниками.
– Партнерами, - поправляю я, и это мне даже нравится. Мне польстило, когда он сказал,
что я для него как Робин для Бэтмена, но больше меня это не цепляет. Вот он кто: тот, кто
заправляет местом, где фейри убивают людей ради забавы.
Я их спасаю. Он их обрекает. Эту пропасть между нами не соединит ни один мост. Я
осмотрюсь здесь. Но не ради него. Ради людей. Нужно знать, на чьей ты стороне. И я знаю,
на чьей я.
Я сосредотачиваюсь, думая о том, как многим в Дублине нужна помощь, чтобы выжить,
и вот: я, само совершенство, клёвая и свободная, боком вxожу в режим стоп-кадра, будто
соскальзываю в сон.
Очень сложно рассматривать предметы, двигаясь, как я. Вот почему я так долго стояла в
дверях, рассматривая все на расстоянии. Даже в стоп-кадре холод вызывает сильную боль в
каждой косточке моего тела. Когда я проношусь со свистом мимо него, спрашиваю:
– Какая температура здесь?
– и планирую получить ответ на обратном пути.
– Ни один термометр не покажет её, - говорит он у моего уха, и я понимаю, что он тоже в
режиме стоп-кадра. Прямо рядом со мной.
– Ничего не трогай. Слишком рискованно делать
это в таком холоде.
Я наматываю круги возле охранника-фейри на максимальной скорости. Круг за кругом, в
поисках подсказок. Если это сделал Темный Король, почему именно здесь? Зачем
замораживать своих же стражей?
– Это единственный з-замороженный к-клуб?
– я заикаюсь от холода.
– Да.
– К-когда?
– я притоптываю с гиперскоростью, злясь на свое заикание. Не важно, что это
от холода, он делает мой голос слабым. Не удивлюсь, если я еще и зашепелявлю.
– Восемь дней назад.
Через несколько дней после того, как Риодан загнал меня в угол на водонапорной башне.
Я подняла голову. Только что услышала звук в полностью замороженной комнате. Я несусь
туда, где была, когда его услышала, наматывая круги и прислушиваясь.
Тишина.
– Т-ты слышал ч-ч-что-нибудь?
– удается мне выплюнуть. Лицо немеет, и становится все
труднее шевелить губами. Я кружу вокруг человеческой женщины, замороженной во время
секса. Это не иней обернул ее серебром. Она покрыта изморозью, разновидностью льда,
которая накапливается за холодную туманную ночь. Все покрыто слоем прозрачного льда в