Скованные намертво

Рясной Илья

— Что у вас тут? — спросил Савельев.

— Да девчонка видела какого-то типа, который крутился возле «Мерседеса».

— Хорошо видела?

— Говорит, словесный портрет составить может.

— Как нам с ней побеседовать накоротке?

— Она в отделении. Прокурорский следователь работает с ней.

В отделении милиции в тесном кабинете молоденькая девушка — следователь прокуратуры допрашивала девчушку лет восемнадцати. Савельева следователь знала. Аверин представился. Оперативники уселись в уголке.

— Ой, а правда он машину взорвал? — воскликнула свидетельница.

— Пока

неизвестно, — ответила следователь.

— Ничего парень такой. Видный. Прикид такой не хилый. Высокий такой. Симпатичный такой. На руках перстни такие золотые.

— Могла бы его узнать?

— Могла бы. Ну, он такой…

— А портрет составить?

— Я художник… Точнее, буду художником. Дизайнером. Могла бы… Слушайте, а меня потом не взорвут?

— Вряд ли.

Следователь закончила писать протокол.

— Теперь попытаемся составить композиционный портрет, — сказал Савельев. — Вы не против?

— Нет, — пожала плечами свидетельница. — А это что?

— При помощи компьютера воссоздадим внешность лиходея. Очень интересная процедура для художника.

Компьютеры для изготовления композиционных портретов имелись в экспертно-криминалистическом отделе округа. В просторной комнате стояли два компьютера, за ними сидели две девушки. Одна — полноватая блондинка в форме капитана милиции, выглядевшая лет на двадцать пять-двадцать семь, в ней замечалось что-то лихо-разбитное, свойственное женщинам, служащим в милиции. Ее напарница — воздушное существо, брюнетка лет двадцати, походившая больше на гимназистку. Что-то наивно-небесное в ней сразу трогало за душу.

— Привет, девчонки, — с видом опытного кота заулыбался Савельев. — Как вы тут без меня?

— Лучше, чем с вами, — ответила блондинка.

— Ну, это ты, Ольга, погорячилась. Знакомьтесь. Этот импозантный мужественный человек хоть и молод, но дослужился до старшего важняка ГУУРа.

Экспертши подозрительно покосились на Аверина. Для важняка он выглядел слишком молодым.

— Любите и жалуйте, — заявил Савельев.

— Всех любить, кого ты приводишь, — нас не хватит, — фыркнула блондинка.

— Ну, если постараться… А это Инна, — кивнул он. — Сподобилась быть свидетелем по убийству. Нужно составить композиционный портрет.

— Присаживайтесь, — кивнула «гимназистка», пальцы ее забегали по клавишам компьютера. Свидетельница села на стул рядом.

— Начнем.

— Да, — кивнула Инна.

— Рост.

— Ну, бугай такой.

— Метр восемьдесят — метр девяносто?

— Сто восемьдесят пять — сто восемьдесят семь.

— Телосложение?

— Бугай.

— Плотное, — «гимназистка» загоняла в компьютер данные, печатала она очень лихо.

Пока она работала, Савельев кивнул блондинке:

— Оль, пошли пивка в буфет проглотим. За жисть переговорим.

— Да? — блондинка задумалась. — Угощаешь?

— Угощаю.

Страсть к пиву и кофе у сотрудников милиции профессиональная. Как для мужчин, так и для дам.

Тем временем «гимназистка» продолжала работать. Она произнесла:

— Лицо восстанавливаем по элементам. Лоб и прическа. На экране стали появляться виды причесок.

— Это, — ткнула Инна в экран. — Точно. Перешли к глазам.

Вскоре

на экране появилось угрюмое, совершенно несимпатичное лицо.

— Похож где-то, — неопределенно повела пальцами Инна. — А нельзя брови сдвинуть?

— Нет, компьютер эту операцию не выполняет. Инна пожала плечами.

— Ну тогда глаза чуть поуже.

— Глаза только такие есть.

— А…

Напоминало торг в магазине — того, что хотите, нет. Забирайте, что дают. Программа была достаточно дрянная, поэтому все композиционные портреты выходили похожие один на другой и найти по ним еще никого не удалось. Да и вообще — для розыска композиционный портрет обычно совершенно не нужен. Задумано прекрасно — патрульный на разводе получает фоторобот подозреваемых, в толпе выявляет подходящего человека, а то и граждане в милицию сообщат — мол, видели такую морду, которую по телевизору показывали. Но Аверин ничего подобного не припомнит на своей практике. В таком городе, как Москва, по композиционному портрету, да еще сварганенному на таком компьютере, можно задержать сотню-другую тысяч граждан, и ни один из них не будет причастен к преступлению. Другое дело если имеешь круг лиц, тогда эта штука может сыграть.

— Ну что, похож? — осведомилась «гимназистка».

— Ага, — неуверенно произнесла Инна. «Гимназистка» включила лазерный принтер, и оттуда медленно поползло изображение лиходея. Инна посмотрела критически на него.

— Нет, я лучше нарисую, — сказала она. Она взяла листок бумажки и уверенно изобразила лицо. С фотороботом оно имело не слишком много общего.

— Теперь ближе, — сказала она.

— Подпись поставьте. Напишите — «рисунок мной исполнен собственноручно». Спасибо, — Аверин забрал у Инны ручку.

— Я еще нужна? — спросила она.

— Пожалуй, нет. Сами до дома доберетесь или подвезти?

— Доберусь.

Свидетельница вышла из кабинета.

— Не годится ваша аппаратура ни на что, — усмехнулся Аверин.

— На Петровке программы получше, — пожала плечами «гимназистка». — Работаем на старье. Ни на что денег не хватает. Нищета.

— Не буду спорить, — он положил в папку рисунок и композиционный портрет. И тут его взор пересекся со взором «гимназистки». И в этот момент его будто током пронзило. Девушка опустила глаза, на ее щеках выступил румянец — как у красных девиц в прошлом веке. Тургеневская девушка — настоящая. И у Аверина как-то сразу пошла голова набок. Будто искра ударила, и взаимное притяжение потянуло их друг к другу. Он раньше не верил, что так бывает. Но на него налетела пьянящая волна, и он понял, что многие годы искал именно эту девушку.

— Кстати, мы так и не познакомились. Меня зовут Вячеслав.

— Рита.

— Маргарита. Мастер и Маргарита.

— А вы Мастер?

— Можно сказать, в чем-то мастер… Ну кто бы мог подумать, что в этих серых стенах расцветают такие лилии.

Аверин почувствовал, что его несло. Он не мог сдержаться. Слово за слово, разговор завязался. Маргарита краснела и производила впечатление воплощенной невинности, и Аверин окончательно утонул в этих волнах.

— Маргарита, с вами очень интересно. Не могли бы мы продолжить этот разговор? Телефончик.