Скрипка дьявола
Шрифт:
— Но еще большее беспокойство вызывает мысль о событии, в результате которого какой-то неодушевленный предмет вдруг обретает энергию такого рода.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Наталия в некотором замешательстве, словно предчувствуя, что ответ ей не понравится.
Арсен рассказал им, как Ане Ларрасабаль хвасталась, что ее Страдивари в свое время принадлежала Паганини, и говорила о том, что скрипач умер в своем доме в Ницце без исповеди.
— Не представляю себе, что произошло в этом доме в ночь на двадцать седьмое мая тысяча восемьсот сорокового года, но могу вас заверить, что не хотел
— А я бы хотел, — оживился Роберто. — Мне всегда нравились сильные ощущения.
— Если кто-то украл скрипку из дома Паганини, — вмешалась в разговор Наталия, — с этого могло начаться проклятие.
— Возможно, это та самая Страдивари, струны которой якобы сделаны из кишок женщины, которую убил Паганини, — добавил Роберто. — Как бы то ни было, это ненормально, что из-за скрипки умерли уже двое скрипачей. Ане говорила тебе, что ее дед приобрел скрипку в Лиссабоне в тысяча девятьсот сорок девятом году, то есть в том году, когда на Азорских островах разбился самолет, на котором летела Невё. Должно быть, это та самая скрипка.
— Может быть, — признал Люпо. — Но она пробыла у меня в мастерской недели две, и со мной ничего не случилось. Хотя подождите! Нет, неправда! Кроме меня, с этой скрипкой имел дело мой помощник Этьен; он на днях сломал ногу. Совершенно неожиданно упал в мастерской.
— Ну, видишь? Всего две недели, и эта скрипка начала причинять неприятности, — заметил Роберто.
— А как ты, Арсен? С тобой ничего не случилось? — спросила Наталия.
Люпо не понравился вопрос:
— Со мной? Что может со мной случиться? Я считаю, подобные проклятия действуют только на тех, кто в них верит. Но я скептик.
Тема сверхъестественного, казалось, была исчерпана, француз перешел к интересовавшему его расследованию дела Ларрасабаль.
— Судья запретил обнародовать результаты предварительного следствия, и в прессу ничего не просочилось, — сообщил ему Роберто. — Что же касается того вечера, то должен тебе сказать, дорогой Арсен, что мы с Наталией сидели в первом боковом ряду, недалеко от сцены, и через каких-то пять кресел от нас, чуть дальше от оркестра, сидела японка, и Наталия считает, что это была Сантори.
— Не могу быть совершенно уверена, — пояснила его жена, — но скорее всего, она. И вела себя как-то странно. Весь концерт просидела, изучая Ане в бинокль.
— Скорее всего, она изучала аппликатуру, чтобы скопировать технику Ане, — объяснил Люпо. — И спорим на что хочешь, Ане отдавала себе отчет в том, что японка за ней шпионит.
— Почему ты так считаешь? — одновременно спросили его друзья.
— Разве не ты, Роберто, мне рассказывал, что у Ане выпала из рук скрипка, когда она играла Каприс № 24? Вполне можно предположить, что, если Ане Ларрасабаль во время исполнения самого трудного пассажа каприса понимала, что ее самая опасная соперница тщательно изучает ее малейшие движения, чтобы попытаться выведать тайны ее техники, она могла потерять над собой контроль. Сантори живет в Сан-Франциско, и увидеть ее в Мадриде, да еще с направленным на тебя биноклем, было полной неожиданностью и могло спровоцировать нервный срыв даже у более уравновешенной женщины. Ты ведь знаешь, какой поклонницей Паганини была Ларрасабаль, а он болезненно оберегал свою технику. Он не настраивал инструмент на публике,
— А что, если Сантори приехала не для этого? — сказала Наталия. — Она не удовлетворена своей гварнери и годами ищет Страдивари, но ни одна его скрипка не продается.
— Ты думаешь, она убила Ане, чтобы украсть скрипку?
— Для этого или просто потому, что ей надоело быть в тени Ане Ларрасабаль.
— Действительно, технически Сантори была в состоянии совершить убийство, — заметил Роберто. — Судя по прессе, Ане задушили в антракте. Вспомним, была ли японка постоянно в поле нашего зрения во время перерыва.
— Нет, — грустно сказала Наталия, словно чувствовала себя виноватой в том, что не взяла на себя труд наблюдать и тем самым помешать преступлению. — И вот что еще кажется мне очень подозрительным: когда мы возвратились на свои места перед началом второго отделения, Сантори уже и след простыл.
Друзья отдали должное мясу и картофелю, поданному в качестве гарнира, и по настоянию официанта обсудили, стоит ли взять десерт и какой именно. Наталия и Арсен выбрали профитроли в вине, а Роберто, который едва удержался, чтобы не заказать на десерт еще мяса, ограничился кофе.
Когда они закончили с десертом, официант, подошедший забрать тарелки, предложил им ликер на травах, и все трое с удовольствием согласились. Наталия заметила, что он хочет убрать со стола также и бутылочку с маслом, и попросила пока ее оставить.
— Я потом объясню вам, зачем она мне, — сказала она с таинственным видом.
— Вот уже и с десертом покончили, — сказал Роберто, обращаясь к французу, — а все еще не решили, будем ли мы обращаться в полицию и сообщать то, что нам известно.
Люпо, допив ликер, чуть слышно причмокнул губами от удовольствия.
— В полицию? Что касается меня, я должен подумать. Не хочу показаться смешным, или того хуже, чтобы меня приняли за сумасшедшего. Ведь о чем мы можем рассказать?
— О случившемся, Арсен! — воскликнул Роберто. — Во-первых, о том, что мы подозреваем, что скрипка Ане краденая, потому что твой друг Бернардель узнал ее по телевизору и сказал, что это скрипка, принадлежавшая Невё. Во-вторых, о том, что Ане поручила тебе изменить внешний вид своей скрипки с помощью этого завитка, возможно, понимая, что инструмент узнали. И Наталия и я, разумеется, пойдем с тобой и сообщим полиции, что самая явная соперница Ане, Сантори Гото, в тот вечер находилась среди публики. Возможно, это не пригодится, но ведь считается, что самая мелкая подробность при расследовании может оказаться решающей.
— Я приехал прочитать лекцию, а оказываюсь втянут в расследование преступления! — воскликнул Люпо. — Идти в полицию? И как это делается? Понятия не имею. Я представляю себе, что, если мы появимся в полицейском участке и заявим: «У нас имеется информация относительно преступления», нет никакой гарантии, что нас выслушают.
— А мы и не будем так рисковать, — сказал Роберто. — У меня есть приятель, журналист из «Паис», я позвоню ему, и он скажет, какой инспектор из убойного отдела ведет расследование, чтобы мы могли обратиться лично к нему.