Скрижали
Шрифт:
Здесь работал один из его соучеников по медицинскому институту, здесь Борису доводилось бывать, сюда он не раз привозил Артура Крамера, чтоб тот вытягивал с того света умирающих.
Здесь побывал Юрка! И тот забытый факт, что здесь побывал Юрка, возрождал в Борисе Юрзаеве погасшую было надежду найти Артура и уехать в Израиль со «Скрижалями» — сокровищем, о каком только могли мечтать создатели дурацких волшебных сказок.
Богомольная Валя Мурашева была теперь даром не нужна! А нужно было немедленно дозвониться
Припарковав машину у двадцатого корпуса, Борис вбежал по ступенькам, вошёл в вестибюль, направился к висящему на стене телефону.
Юрка был дома!
— Ну, чего у тебя? — с ленивой хрипотцой раздалось из трубки. — Поговорить? Что значит «поговорить»? Дело что ли есть? Если дело — с того бы и начал. Я твой должник, помню. Знаешь что, приезжай-ка ты ко мне в офис во второй половине дня. В какой ещё офис? Приедешь — увидишь. — Юрка продиктовал адрес офиса, расположенного где-то в районе метро «Автозаводская».
«Ну и дела! — бормотал Борис, пряча в карман записную книжку. — Пахан — в офисе!»
Сквозь стеклянные стены вестибюля лупило тёплое весеннее солнце. До второй половины дня было далеко. И Борис решил все-таки пока что поговорить с Валей, вошёл в коридор первого этажа, где помещалось отделение физиотерапии. У кабинета с табличкой «Массаж» сидело несколько человек в застиранных больничных пижамах. Только один — невысокий, худенький паренёк в синем тренировочном костюме — похаживал туда–сюда с авоськой в неестественно согнутой руке, припадал на левую ногу.
Борис обогнул его, открыл дверь, увидел помещение, разгороженное шторами на отдельные кабинки. В одной что-то гудело, в другой — ритмично щёлкало.
— Здесь Валентина Мурашева?! — громко спросил он и увидел, как одна из штор сдвинулась в сторону, в проёме показалась голова Вали, тотчас осветившаяся улыбкой.
— Боречка! Надо же! Как раз сегодня о тебе думала: «Уедет, даже не попрощаемся». Толя Сергеев сказал, уезжаешь. Правда?
— Поговорим, — ответил Борис, невольно заражаясь её белозубой улыбкой.
— Миленький, обожди минут пятнадцать–двадцать, кончу массаж. Только не уходи! — Голова Валентины скрылась за шторой.
Торчать в сумрачном коридоре среди больных не хотелось, и он снова вышел в вестибюль, залитый светом.
— Вы надолго её задержите? — раздался за спиной чей-то голос.
— А в чём дело? — Борис обернулся. Перед ним стоял худенький паренёк с авоськой.
— Обещала отвести к главному врачу. Всю ночь жду. Вчера приехал. У вас закурить не найдётся?
— Не курю. А что с вами? Почему всю ночь? — Борис с недоумением посмотрел в смуглое узкоглазое лицо.
— Говорю, приехал вчера. Не принимают. Нет направления. Ждал до утра главного врача. А его до сих пор нет, где-то в Моссовете. Эта самая Валя обещала, как
— Где же ты ночевал?
— Здесь. В кресле.
— Откуда ты явился без направления? Надо было самому идти на Рахмановский, в министерство! Что с рукой и ногой?
— В армии был, под Вологдой. С грузовика сгружали ящики со снарядами. Один ящик упал на меня, перебило какой-то нерв, руку скрючило, ногу, — вяло объяснил паренёк. — Год уже по госпиталям, больницам. Надоело. Толку никакого. Уехал к своим, под Ташкент. Там бедность. У родителей без меня четырнадцать детей. Я старший. Рука болит, особенно ночью, заснуть не могу. Совсем не сплю. Уже и морфий не помогает. Другая наркота тоже.
— Значит, наркотики потребляешь?
— Теперь нет. Бедность. Сам ничего заработать не могу. Говорят, вылечить нельзя, а боль вроде только здесь могут убрать. Я и поехал без билета. Проводница пустила. Если не помогут, не избавят от боли — всё, жить не буду.
— Что «всё»? Что? — накинулся на него Борис. — Идем туда, в уголок! Попробую снять боль. Пошли!
— Это как?
— Биоэнергией, слыхал?
— Слыхал. Делала одна в Ташкенте. Мои родители барашка продали, последние деньги отдали. Не помогло.
— Да я бесплатно!
— Хоть и бесплатно, не нужно, вот покурить бы достать…
— Слушай, парень, а ты сегодня ел что-нибудь?
— Уже не хочу. Закурить бы.
Борис оглядел околачивающихся в вестибюле больных и пришедших к ним родственников с сумками продуктов, выскочил из корпуса, подошёл к пожилому водителю, покуривающему в «хонде» с жёлтым дипломатическим номером.
— Слушайте, там солдатик–инвалид не ел, не курил. Дайте хоть пару сигарет!
Водитель помедлил, выдал через спущенное окно ровно две сигареты, вынутые из пачки «Мальборо».
— А спички?
Водитель отрицательно покачал головой.
— Тогда дайте прикурить.
Тот щёлкнул зажигалкой. Борис прикурил, побежал обратно в корпус.
Валентина в белом халате быстро шла навстречу.
— Боречка, куда ты делся? У меня ведь мало времени. Больные ждут.
— Погоди! — Он пробежал мимо, боясь, что сигарета потухнет, что этот узбекский паренёк куда-нибудь исчезнет. Но нет, вот он, стоял, неловко отставив согнутую ногу, привалясь к стене со своей авоськой.
— На! Держи!
— Спасибо, — так же вяло сказал он, сунул в рот дымящуюся сигарету, спрятал в нагрудный карман другую. — Спросите, не забыла узнать насчёт главного врача?
Подошла Валентина.
— Здесь нельзя курить. Только что звонила — секретарша сказала: главного врача не будет до вечера. После Моссовета едет в Белый дом, оттуда — в министерство.
— Елки–палки! — взорвался Борис. — Неужели без главного нельзя? А если бы его привезли на «Скорой», подобрали на улице?