Скромное обаяние художника Яичкина

Зубкова Анастасия

– Я буду делать самое сложное, - заявила бабуля, - пойду вперед. Поехали.

Мы с Катериной, кряхтя, поднялись и принялись ощупывать стену. Она была шершавая, вероятно бетонная. Сбоку лились Катеринины проклятия - судя по всему, ее стенка не поддавалась всепобеждающему разуму. Мой участок был скучным - стена тянулась куда-то далеко, потом наметился угол, и снова началась стена - прохладная и шершавая.

– У меня тут трубы, - радостно сообщила Катерина. Голос ее слышался издалека, видимо помещение было

довольно большим.

– Какие трубы?
– деловито спросила бабуля.

– Горячие, идут из стены и пока не заканчиваются.

– Жаль, - расстроилась бабуля, - если бы эти трубы просто лежали на полу, мы бы огуляли ими наших охранников.

– Действительно жаль, - пробормотала я, втайне завидуя Катерининым трубам - хоть какое-то разнообразие. Моя стена тянулась без единого выступа, хоть ощупывала я ее со всей тщательностью: от пола (тоже, судя по всему, бетонного) и вверх, насколько хватало роста.

– Ничего, - проговорила бабуля, - голыми руками удавлю.

Я не стала спорить. Бабуля сказала, что удавит голыми руками - значит, так и будет.

– Дошла до двери!
– провозгласила Катерина, - тут большая дверь!
– раздался глухой стук, - судя по всему, железная.

– Я к тебе!
– обрадовалась я и побежала на Катеринин голос.

– Тебе сказали: идти по стенке!
– гаркнула бабуля, но было поздно. Запутавшись ногами в чем-то мягком, я растянулась на полу, отбив колени.

– Гм, пардон, - пробормотала я, ощупывая кучу, о которую споткнулась, - прошу прощения, тут какие-то тюфяки.

– Так, - проговорила бабуля, - трубы - раз. Дверь - два, тюфяки - три. Хорошо.

– Тут еще два угла было!
– добавила я, подумав.

– Великолепно, - похвалила меня бабуля, - Катенька, сколько у тебя было углов?

– Ни одного, - расстроилась Катерина, - а что, должны быть?

– Совсем не обязательно, - успокоила ее бабуля, - Галка, возвращайся к своей стенке.

– Я уже там, - обиделась я, - что мне, до ночи на этих тюфяках валяться? Я иду вперед. Кстати, раньше я от вас удалялась, а теперь возвращаюсь обратно, только по противоположной стороне.

– Молодцы, - объявила бабуля, - Катенька, что там с дверью?

– Закрыто, - энергично чем-то погремела Катерина и загрустила, - наглухо.

– Попробуй повернуть ручку, - посоветовала бабуля.

– Обижаете, Марья Степановна.

– Понятно, - обрадовалась бабуля, - я нашла лампочку, но она ни фига не горит. Дотянуться до нее можно легко - то ли потолки тут низкие, то ли лампочка так висит… Судя по всему, свет зажигается снаружи. Очень похоже на Зямочку - заходит он сюда, ослепляет нас своей паршивой лампочкой, мы припадаем к его ногам и рыдаем.

– Довольно дешево, - проговорила я, - как в кино.

– Ну, - вздохнула бабуля, - думаю, он и не претендует

на особую оригинальность. Просто запомните, что свет, когда они его включат, будет очень ярким, и не пугайтесь попусту. Будет еще чему попугаться, - зачем-то добавила она зловеще. Я тут же принялась бояться.

– Вот еще, - фыркнула Катерина от своей двери, - нам еще только света осталось пугаться.

– У меня еще один угол, - восторженно объявила я, - Катька, кажется, я иду к тебе.

– Велком, - обрадовалась Катерина, - у нас тут весело.

– Там и оставайтесь, - пророкотала бабуля, - я иду к вам, только подхвачу Галкины тюфяки - пол холодный. Расположимся у выхода. По крайней мере, нас не будет видно каждому, кто надумает войти.

– Ага, - обрадовалась я, - очень удобное место - кто-нибудь входит, и сразу нам дверью по башке.

– Я рада, детка, - судя по бабулиному голосу, она была не так уж и рада, - что в твоей светлой голове остались еще хоть какие-то мозги.

– Дык, - ухмыльнулась я, - всегда этим славилась. Хоть каких-то мозгов у меня до хрена.

– Ну что ж, идиотских выходок с нас на сегодня хватит, - продолжала бабуля, не замечая моих слов, - расположимся на стороне, противоположной от той, куда открывается дверь.

– Кстати, - уточнила Катерина, - мы не знаем, внутрь дверь открывается, или наружу.

– Лучше перестраховаться, - сказала бабуля где-то рядом со мной, - чем недостраховаться.

На пол полетели тюфяки, Катерина расчихалась от пыли, а я всех растолкала, энергично свила себе гнездо и повалилась на пол. После той дряни, которой меня накачали, ноги были как ватные.

– Я, пожалуй, присяду, - сказала Катерина, и тут же села мне на ноги. Бабуля ощупью опустилась с другой стороны и перевела дух.

– Итак, - проговорила она, - мы сидим в вытянутой прямоугольной комнате с дверью и трубами. Судя по всему, это - подвал.

– Ну и чего они хотят этим добиться?
– подала я голос.

– Блестящий вопрос, детка. Я тоже об этом думаю, - пробасила бабуля, - почему-то мне слабо верится, что Зямочка добивается моих руки и сердца. Надеюсь, в его планы не входит держать нас тут до скончания веков. Странно, - добавила она задумчиво, - мне всегда казалось, что та старая история давно забыта.

– Никто не забыт, - вздохнула Катерина, - и ничто не забыто.

– Бабуль, - позвала я, - как ты думаешь, он нас подслушивает?

– Наверняка, детка, - заверила меня бабуля, - должна сказать тебе, милая, в жизни у меня еще не было такого паршивого мужичонки, как Зямочка. Удивительно не за что уцепиться глазу, если ты понимаешь, о чем я.
– Впрочем, - зачем-то прибавила бабуля громким, свистящим шепотом, - он обалденный мужик, вытворяет что-то неописуемое, у него редкий талант.