Скрытая биография
Шрифт:
Генерал слушал внимательно.
– Сейчас посмотрим, – изрек он, раскрывая папку, и углубился в чтение документов.
Через некоторое время он удивленно констатировал:
– Да-а! Здесь вы правы. Статья 136, часть первая, действительно неверно применена, так как не отражает состава вашего преступления… Ладно! Будем рассматривать!
Поблагодарив генерала, я вышел. В душе затеплилась надежда. Гриша и Шура Инякины радовались, что у меня появилась надежда. В эти дни, свободные от беготни по приемным, я разыскал и других своих школьных друзей: Зенту Ренеслац, Володю Николаева. Он уже стал полковником. По новому
На Малой Бронной, тоже по новому адресу, я встретился с Мусой Селимхановым, его сестрой Лилей и братом Эдиком. Муса до войны служил в армии в Эстонии. В первые дни войны он эвакуировался оттуда на самоходной барже. Ее потопили вражеские бомбардировщики, спастись удалось лишь единицам, в том числе и Мусе.
Муса познакомил меня с близким к их семье Рафаилом Капрэляном, летчиком-испытателем вертолетов в фирме конструктора М.Л. Миля. Впоследствии Капрэлян помог мне в устройстве на летную работу. Через полтора десятка лет я с радостью встретил весть о присвоении Рафаилу Ивановичу Капрэляну звания Героя Советского Союза. К этому времени он уже лет пять находился на пенсии.
Когда я вновь посетил Главную военную прокуратуру, дежурный по приемной подполковник, уже знакомый с материалами
дела, воскликнул:
– Ну Веселовский! Не везет же тебе! Все осталось без изменения. Генерал сказал: «Пусть остается как есть! Тем более он уже отбыл срок! Не время сейчас заниматься этой статьей».
Подполковник пояснил мне, что в Верховном Совете СССР рассматривался вопрос о борьбе с преступностью и за преступления по статье, которую применил ко мне трибунал, ужесточил наказание вплоть до высшей меры.
– Вот и решило наше начальство пока с этой твоей статьей не заниматься, – заключил он и добавил:
– Правда на твоей стороне! Не отчаивайся! Подавай документы в Верховный суд.
Гриша и Шура Инякины также советовали это сделать. Через пару дней я прибыл в Верховный суд. Дежурный по приемной внимательно прочитал заявление и приложенные документы, сделал вывод, что вопрос должен решиться положительно.
– Правильно делаете, что добиваетесь пересмотра дела. С вами поступили несправедливо, – обнадежил он меня.
Я лелеял надежду, что судимость с меня будет снята. Ведь только тогда могла появиться возможность вернуться на летную работу. Мои надежды опережали реальность, я уже думал о том, смогу ли я летать по состоянию здоровья. Что осталось от моих летных и физических качеств за девять лет заключения и после «инвалидности по истощению»? Я поделился этими мыслями с Гришей. После долгого раздумья он вдруг решительно вымолвил:
– Завтра часа в два приезжай в Монино к северной проходной. Я закажу на тебя пропуск.
Летом Гриша с семьей переезжал в Монино, где они жили в финском двухквартирном домике, как на даче. Здесь
Как всегда при моем появлении, Шура стала собирать на стол. После недолгой беседы Гриша стал собираться и попросил Шуру достать его другой форменный костюм. Он предложил надеть его мне. Я недоумевал.
– Надевай, надевай! Увидишь зачем! – торопил Гриша.
Мы вышли к стоявшей машине. У въезда на аэродром часовой приветствовал двух полковников и поднял шлагбаум. За зеленым полем пролегла бетонная взлетно-посадочная полоса, где серебрились реактивные истребители МиГ-15. Мы заехали за ангар и остановились возле одномоторного двухместного небольшого самолета.
– Знаешь, что это за машина? – спросил Гриша.
– Понятия не имею!
– Это Як-18! Учебный спортивный самолет! Гриша вскочил на центроплан, отодвинул фонарь кабины и достал книжицу «Руководство по летной эксплуатации самолета Як-18».
– Вот что! – сказал он. – Садись в кабину, ознакомься со всем согласно этому руководству, а я займусь своими делами.
Гриша помог мне взобраться в кабину, хлопнул по плечу и укатил. Просвистели взлетающие пары «мигов», и наступила тишина.
Я снова в кабине самолета! Взора не отрывал от приборной доски. Вспомнилась вся моя летная работа. Однако надо было выполнять поставленную Гришей задачу. Я изучил кабину, потом усвоил порядок запуска двигателя, запоминая параметры оборотов, скоростей по прибору в различных режимах полета.
Наконец вернулся Гриша, он привез два парашюта. Стало ясно – будем взлетать.
– Разобрался? – поинтересовался он.
– Да, вроде бы!
– Ну, ладно! Вон там будет наша зона. – Гриша указал рукой направление. – Работать будем на высоте 1000 метров. Запускай и выруливай! Круг полетов – левый! Все ясно?
– Ясно! – ответил я.
Гриша находился во второй, инструкторской кабине. Взлетели мы с травяного грунта левее бетонки. Я ощутил давно не испытываемое чувство полета и подчинение машины моей воле, установил режим работы двигателя при наборе высоты и соответствующую скорость полета.
Выполнил полет по прямоугольному маршруту, что у летчиков называется «по кругу», и направил самолет в зону, указанную Гришей. По другую сторону аэродрома виднелось полотно железной дороги. Прибрав обороты двигателя, я доложил Грише по самолетному переговорному устройству (СПУ), что прибыл в зону. – Ну, давай работай, как учили!
Я понял, что Гриша имел в виду тот комплекс упражнений и фигур, который мы выполняли когда-то в училище при полетах в зону на истребителе И-16. Наметив на горизонте характерный ориентир, я ввел самолет в мелкий вираж. После мелкой восьмерки (левый и правый виражи) выполнил глубокие виражи с креном 45-60 градусов, затем левый переворот через крыло и правый боевой разворот, правый переворот через крыло и левый боевой разворот. Из следующего переворота я ввел машину в петлю Нестерова, повторил переворот и выполнил полупетлю. После этого комплекса я заметил, что удалился от центра зоны. Возвратившись на место, я доложил, как когда-то, будучи курсантом: