Скрытый колдун рода Лаурус
Шрифт:
«Я никогда не задумывался о том, каково это, быть Первородным…»
Лавр знал, да и многие знали, что Первородные помнят свои предыдущие циклы. Тайны из этого никто из них не делал. Но для магов, не имевших первородной души, подобное «чудо» вызывало лишь зависть. Ведь с каждым новым циклом душа накапливала в себе очередные знания и умения. А новое тело… новый сосуд для этой души. Не более чем оболочка.
Многие считали, что этот факт был одним из тех, что помогал Первородным быть столь могущественными
Но сейчас Лавр смотрел на истощенное тело мужчины, заключенного за толстыми прутьями камеры, и мог испытывать глядя на него лишь жалость.
— Не будем о грустном, — вновь продолжил маг. — Циклы начинаются и заканчиваются, такова их природа. А время, отведенное для нашего разговора, вскоре подойдет к концу. Позволь поблагодарить тебя за предложение о помощи. Я это ценю. Но дам совет: прежде чем спасать других, спаси себя. Пока ты не можешь предлагать свою помощь нуждающимся, потому что не готов нести за свои неудачи ответственность. Но я верю, что однажды сможешь. Хочется верить, что ты спасешь не одну душу… Возможно, в следующем цикле я узнаю о твоих подвигах… Но я увлекся. Время на исходе.
— Д-да, — тихо прошептал Лавр, пораженный столь откровенным наставлением от Первородного. — Я слушаю Вас.
— С чего бы мне тогда начать?.. Пожалуй, не с того, как все это началось. Память меня, если честно, может подводить. Ведь прошли уже сотни лет. Но я отчетливо помню, как холод сковывал мир, и как темнота проникала в каждый закуток, уничтожая все на своем пути. Ты и представить себе не можешь, в какой агонии мы жили, не понимая, что произошло. И как это исправить. Мы думали, что наступил конец всему. Но вот…
— Пришел Сириус, — догадываясь, о чем шла речь, произнес Лавр. — В сказках говорится, что когда наступила Вечная Ночь, лишь Сириусу и Канопусу удалось придумать, как вернуть Свет.
— Отчасти это так. Мы пытались сохранить в памяти других эту историю, боясь того, что все-таки произошло. Вы считаете Сириуса величайшим магом, когда-либо жившего на континенте, но правда в том, что Сириус был повинен в том, что наступила та Ночь. И он повинен в смерти тысяч душ. В настоящей смерти, — добавил маг. — Без возможности нового перерождения.
«Без возможности нового перерождения?» — повторил про себя Лавр.
Но он понятия не имел, что такое возможно.
— Это же идет в разрез всем нашим учениям, — сказал он. — Душа бессмертна, ее нельзя убить.
— А кто сказал, что бессмертия нельзя лишить?
— Каким образом? — Лавр все еще отказывался верить, что такое зверство по отношению к кому-то действительно возможно совершить. — И зачем?
— Ради власти и тщеславия. Ради богатства. Мести. Любви?.. — проговорил маг. — И ради веры.
— Я все равно не понимаю, — прошептал Лавр. — Будь так. Пусть причин и множество, но будь это возможно…
— А с чего ты решил, что вы не знаете?
«Что?»
Лавр пытался перебрать в своей голове все те знания, что бережно хранились в ней с того момента, как он научился воспринимать окружающий его мир и начал познавать его. И ему казалось, что ответ на заданный Первородным вопрос лежит на самой поверхности. Но стоило только догадаться о нем, как ответ ускользал. И поиски вновь продолжались.
Первородный снова вздохнул, ему надоело ждать. Или же, возможно, он больше, чем сам Лавр, переживал об утекающих от них минутах. Поэтому произнеся знакомые каждому магу на континенте слова, он усмехнулся, увидев в глазах Лавра понимание этого простенького наставления:
— Древний закон гласит: «Имя души своей не смей никому говорить». Знакомо?
В подтверждение Лавр мог лишь кивнуть головой. Никогда прежде он не задумывался над этими словами, считая их не более чем древней, ничего не значившей присказкой. В которой, однако, никто не смел усомниться.
— Чтобы лишить твою душу бессмертия, необходимо знать ее истинное имя. И истинное имя у каждого свое, оно не повторятся. Узнать его невозможно, если сам не расскажешь. Поэтому…
«Не сходится…» — подумал Лавр.
— Подождите, — перебил он мага. — Подождите.
Образы Марии и Тмина ярко вспыхнули перед его глазами.
Лавр знал, что у них было одно имя души на двоих.
— Но ведь говорят, что у суженых имя души одно на двоих. Разве не так? У госпожи Марии… У ведьмы Алых озер и у ее… суженого оно было одним. Так мне Яр сказал. И у меня нет причин ему не верить.
— Разве я говорил о доверии или недоверии? Ты еще молод, и есть вещи, которые тебе не нужно знать.
Лавр попытался возразить, но успел лишь открыть рот, прежде чем услышал, как кто-то позвал его по имени.
«Что?»
Рядом никого не было.
— Сириусу нужны Первородные, чтобы свершить обряд воскрешения, — продолжил маг. — И я говорю не о некромантии. Это детские фокусы в сравнении с тем, что он хочет сделать. Мы знаем об этом, поэтому прячемся от него, как только понимаем, что Сириус возродился.
— Понимаете? Как?
— Мы это чувствуем, — произнес заключенный. — Будто воздух становится разряженным во всем мире, стоит ему только сделать первый вдох. Семь лет назад мы это почувствовали, и для нас вновь настали неспокойные времена. И теперь мне вдвойне неспокойно на душе, потому что существуешь ты — способный видеть Первородных.
«Мои глаза…»
— Именно, — сказал маг, словно услышав мысли Лавра. — Твои глаза для нас опасны. Поэтому, узнай о тебе другие, твоя жизнь будет в опасности и вне стен Министерства.