Скрытый колдун рода Лаурус

Муссен Анна

— Ты знаешь, но не понимаешь сути.

— Не понимаю сути?..

— Именно, — произнес Первородный излишне высокомерно. — Первородная душа — бессмертна. Зачем ждать нового цикла, когда можно просто сменить износившийся от времени сосуд?

— Сменить?.. — Лавр был растерян. — Но ведь… две души не смогут существовать в одном теле. А пустых тел… сосудов не бывает.

Первородный усмехнулся, покачав головой. У Лавра складывалось впечатление, что он и вовсе не слышал его умозаключений.

— Теперь я начинаю понимать, что к чему, — сказал маг, медленно опускаясь на пол. —

Сарос. Ночь кровавой луны. Обряд. Ты должен был сразу бежать отсюда, глупец. Почему ты остался?

— Считал, что так безопаснее, — словно оправдываясь, произнес Лавр. — Ведь у меня есть время… Мне ничего не угрожает… И я здесь у всех на виду.

— Как глупо и наивно… Ты даже представить себе не можешь, какой опасности подвергаешь нас, оставаясь в Министерстве. — Первородный поднял на Лавра взгляд. В темноте его лицо было почти полностью скрыто тенями, впалые глаза казались черными и бездонными. — Слушай меня очень внимательно. И беги отсюда, как только наступит рассвет. Ни в коем случае не беги ночью, это вызовет подозрения. Дождись света дня. И беги. Ты здесь не в безопасности, не обманывай себя. Я — Первородный, ты прав, и меня казнят, я этого не боюсь. Но ты не я, и мы не в одном положении. Возможно, ты все еще не понял, почему был ими выбран, или же понял, но не сказал мне, поэтому просто послушай, что я скажу. Им нужны твои глаза, способные видеть Первородных, и если бы ведьма Алых озер не прервала в ту ночь обряд, то в твоем теле поселилась бы другая душа.

От подобного заявления голова шла кругом. Нет, Лавр, конечно же, давно догадался, с какой целью Эдгар проводил свой обряд. Но все же слышать подтверждение этого от Первородного не то же самое, что догадаться самому.

— А моя?.. Что стало бы с моей душой?

— Две души не могут занимать одно тело. И тогда возможны два варианта: либо более слабая душа исчезнет, освободив место в теле для другой, либо тело, сошедшее с ума, погибнет, и обе души вознесутся в ожидании своего нового цикла.

«Значит, все могло закончиться и их неудачей», — подумал Лавр.

Но после вспомнил, что вряд ли Эдгар мог что-то напутать в обряде.

— Зачем они ищут Первородных?.. — задал Лавр вопрос. — Почему поступили так с Вами? И кто… кто этот мальчик, что был с Его Превосходительством?

— А ты все еще не понял, кто он? — в голосе мага отчетливо слышалось разочарование.

Конечно же, Лавр догадывался. Не мог не догадаться, когда Яр рассказал ему о том, что вместе с Марией почти прочитал рекомендованную ему Эдгаром книгу. Которая потом куда-то пропала. И найти ее Лавр так и не сумел. Но все же он хотел услышать это имя, чтобы раз и навсегда убедиться в правильности их выводов.

— Имя Сириус о чем-то тебе говорит? — спросил маг.

И Лавр кивнул.

— Тогда, есть смысл вести с тобой беседу.

Глава 8

Рута часто говорила, что величайшая сила в мире — это знания. Но имея эту силу нужно быть готовым нести за нее ответственность.

Будучи маленьким ребенком Лавр не воспринимал слова старшей всерьез. Рута говорила утомительные, скучные и непонятные для него вещи всю

его жизнь. Ежедневно заставляла изучать магию по старым, хранившимся в их семейной библиотеке книжкам, и никогда не уставала напоминать ему о том, какой он особенный.

Но быть «особенным» не значит иметь привилегии или быть лучше остальных. «Особенность» — это бремя, которое приходится нести на своих плечах в одиночестве.

— Значит, — Лавр не думал, что услышать столь заветные для него слова окажется настолько ошеломительным, — тот мальчик действительно Сириус? Мы не ошиблись…

— На свое несчастье, — проговорил заключенный. — Сириус переродился в этом времени и вновь делает то же, что и в прошлых циклах.

«Его прошлые циклы?»

— О чем Вы? Что он делал?..

Первородный издал тяжелый вздох.

В этом коротком выдохе отчетливо читалась и усталость, и разочарование, и еще, наверное, что-то схожее с тоской. Но за всем этим Лавр отчетливо приметил нежелание мага говорить о Сириусе. Что было странно, ведь он сам согласился на этот разговор, никто его не вынуждал. Возможно, он считал, что Лавру лучше ничего не знать, находиться в таком же, как и все остальные неведенье. Но, кажется, Первородный забыл, что Лавр был «особенным», как часто любила называть его Рута, а потому он не хотел быть как все остальные.

— Скажите мне, — настаивал Лавр, почти вплотную подойдя к тюремным прутьям. — Прошу, не утаивайте этого от меня. Вы же уже поняли, что мне грозит опасность. Пожалуйста, помогите мне спастись. И тогда… взамен я помогу Вам сбежать.

Тюрьму окутала тишина. Она была столь пронзительной, что Лавр ощущал ее колкость каждым сантиметром своей обнаженной в этот момент души.

— Сбежать? — голос Первородного звучал тускло и холодно.

— Да, я помогу Вам спастись, — уверенно заявил колдун, не понимая, что в его намереньях и честности никто не сомневался. — Обещаю.

— Я не боюсь смерти, — пояснил заключенный, немного промолчав. — И не собираюсь бежать отсюда.

— Как так? — Лавр не мог поверить в услышанное. — Вы не хотите спастись?

— Спастись? Хочу, пожалуй. Вот только мое спасение не имеет ничего общего с побегом из Министерства.

— Но если Вы останетесь здесь, Вас казнят!

— Не успеют.

Маг произнес это столь спокойно, что если бы Лавр был в состоянии ужаснуться, то обязательно бы изобразил на своем лице выражение испуга.

— Вы собираетесь?.. Но так нельзя. — Он покачал головой в знак несогласия с чужим решением. — Это неправильно.

— Я смерти не боюсь, — повторил маг. — Ведь помню почти каждую из них.

— К-каждую?..

— Да. Иногда это было быстро и безболезненно, иногда томительно и невыносимо. Но каждый раз я открывал глаза в новом теле, не понимая, сколько прошло времени с момента моего очередного забвения. Я учился заново ходить, говорить, творить магию. Для нас, Первородных, помнящих свои предыдущие воплощения, страшна не столько смерть, сколько перерождение в новом цикле, где рядом не будет никого знакомого и любимого. Ведь память о них живет в мыслях из цикла в цикл. Пусть со временем и чувства и лица начинают забываться.