Скрытый колдун рода Лаурус
Шрифт:
Малыш Шалфей кивнул.
— К слову… не расскажете, как догадались?
У Лавра закислило во рту.
Должен ли он был солгать? Или же сказать правду? Мог ли малыш Шалфей в будущем стать его врагом? Или же наоборот, он станет его союзником?
«Союзники мне нужны», — подумал Лавр.
И признался в том, каким необычным даром обладал.
— Как по мне, — выдал малыш Шалфей по итогу, — глаза Ваши, как и у многих, совершенно не примечательные. Ой, простите! Я не хотел обидеть!..
— Ты не обидел. Я даже рад, что ты так спокойно отреагировал на
— Вы на мой отреагировали не хуже. — Малыш Шалфей потер нос и шмыгнул носом. На полу гулял сквозняк. — Давайте уже поднимемся на ноги. Не хочу заболеть.
— Да, конечно.
За окном уже было темно.
— Впервые я услышал о Сириусе после начала Долгой Ночи. Если бы я только знал, чем для меня закончится встреча с ним…
???
Толиман был слишком мал, чтобы разбираться в тонкостях взрослых разговоров, которые зачастую ограничивались лишь взглядами, покачиванием головы и короткими, недосказанными фразами. Но даже в столь юном возрасте он понимал — отсутствие на небе солнца и луны ничем хорошим для него и тех, кто был ему близок, не обернется. И путь, который они продолжали уже несколько недель по холодным безродным землям где-то на северо-западе континента и сбитые в кровь ноги лишь малая плата за то, что все они еще были живы.
Темнота вокруг была плотной и недружелюбной, давящей и устрашающей. Единственными звуками, которые Толиман слышал, были шарканье его собственных и чужих шагов, а также завывания ветра. Тепло, исходившее от факельных огней, не могло ни согреть, ни облегчить тяжкую ношу их дороги. Толиман это тоже понимал, поэтому чтобы согреться старался думать о чем-то хорошем. Например о днях, когда солнце припекало его кучерявые волосы, а россыпь веснушек на лице становилась заметнее из-за поцелуев солнечных лучей. Так говорила ему мама… Мама.
Толиман шмыгнул носом, почувствовав, как в ноздрях защекотало. Мамы больше не было. Не было и папы. И бабушки. Ни кур, ни коз, ни коров. Ни просторного дома на берегу широкой речки, купаться в которой запрещали из-за сильного течения. Ни друзей, живших неподалеку. Никого не осталось.
— А ну не хнычь, — сказала шедшая перед ним девушка.
Никого не осталось. Кроме них двоих.
— Сестра Ригель…
— Не трать силы на разговоры, — шикнула Ригель. — Мы скоро придем.
Толиман понурил плечи. Он слышал эту фразу уже много раз.
— Но ты не знаешь, куда идти…
Ригель промолчала.
— Откуда тебе знать, куда идти?..
Ригель не ответила.
Возможно, она действительно не знала, куда они должны идти. Как не знала и о том, а существовало ли место, в котором будет рождено новое солнце? Но они с братом и повстречавшиеся на их пути маги шли в одном направлении, с надеждой на то, что шанс возродить мир у них еще был.
И когда еще через несколько дней они увидели вдалеке вереницы оранжевых огней — горящие факелы в руках таких же, как и они, заблудших в темноте душ — Толиман заметно приободрился.
— Смотрите!.. Все, смотрите туда!.. Это добрая
Ригель поймала руку брата и крепко сжала ее своей ладонью. Это было единственным, на что у нее еще оставались силы, кроме как продолжать идти вперед.
— Возможно, — ответила ему Ригель, обернувшись к брату через плечо. — Не разговаривай, береги силы.
— Но сестра Ригель, я так счастлив, что вот тут стало теплее!..
И мальчик, указав на свою грудь, улыбнулся.
Однако его осунувшееся лицо и тени, бросаемые на него от факельного огня, не вызывали в душе Ригель ни капли тепла. Худоба брата была ужасающей. Впрочем, никто в их группе не выглядел лучше. Просто Толиман был младше всех… ниже всех. Слабее всех. Поэтому и выглядел так, будто готов опуститься на землю и более не делать ни шага. И все же к ее удивлению, и даже некой зависти, взгляд у Толимана был таким же ясным, как и прежде, в его глазах горел огонь жизни.
— Не разговаривай, — повторила она, крепче сжав его руку. — Береги силы.
И они вновь шли. И шли. И шли.
В какой-то момент, Толиман даже не мог понять, в какой именно, вереница из огней стала настолько длинной, что мальчик не видел ни ее начала, ни ее конца. Зато впереди он видел свет. Яркий белый свет. Где-то там, у горизонта, которого не было видно, но который был, как бы тьма не пыталась скрыть его от глаз, светило солнце.
— Сестра Ригель…
В лагере, в который они пришли вместе с сотней других магов, их встречали как героев. Тех, кто не мог идти сам, поднимали на руки. Тех, кто находил в себе силы рассказать, откуда пришел, отводили погреться к костру. Давали воду и хлеб. Помогали расположиться. Впервые за долгое время Ригель и Толиман почувствовали, что вновь оказались в своей общине — в месте, наполненном теплом и любовью.
К ним подошел высокий черноволосый мужчина.
— Позвольте помочь вам обустроиться, — сказал он. — Вы вдвоем?
— Да. — Ригель старалась не показать своей усталости, но пальцы на босых ступнях предательски скрючило от судорог. Она выпрямилась, поджимая длинные узкие губы, и гордо вздернула вверх подбородок. — Я Ригель, а это мой брат Толиман.
Толиман смущенно улыбнулся, прячась за спиной сестры. И получил улыбку в ответ.
— Меня зовут Канопус, — представился мужчина. От его взгляда не укрылось бедственное состояние детей. — Идите за мной, я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть.
Ригель и Толиман переглянулись, но доверились новому знакомому.
В лагере было шумно. В нем кипела жизнь, как в котелке на костре. Пузырилась, взрывалась, и по округе разносились детские крики и смех. Толиман хотел бы присоединиться к играм сверстников, но продолжал идти за сестрой и Канопусом, которые о чем-то разговаривали. Сестра старалась быть выше, то и дело вставая на мыски.
«Наверное, — думал Талиман, — ей не слышно, что он говорит».
Канопус был значительно выше Ригель.