Скуф. Маг на отдыхе 5

Токсик Саша

И судя по этим судорожным объятиям, всё у Фонвизиных закончилось хорошо. Мать спасла Олю от того, во что сама умудрилась втравить, и пересмотрела свои взгляды. А Оля в свою очередь честно рассказала, чего хочет от жизни.

Хэппи энд. Махровый, как он есть.

— … так стриптиз-то ещё и мокрый, представляешь?! Она же сразу к раковине ломанулась! Визжит, на грудь водой плещет и оттирает её! Наяривает так, будто на гуслях лабает… Скуф? Скуф, ты слушаешь вообще?

— Да-да, Мороз, — улыбнулся я. — Слушаю. И чем дело закончилось?

—

Ну как чем? Как честный человек, я теперь обязан жениться. Снова.

— Граф, — подошла к нам Елизавета Григорьевна и кивнула Морозову.

— Елизавета Григорьевна, — галантным поклоном ответил на приветствие Герман.

— Разрешите ненадолго украсть у вас Василия Ивановича. Нам нужно кое-что обсудить.

— Конечно-конечно! — согласился Морозов, добил второй бокал шампанского и двинулся к толпе, которая явно по нему заскучала.

Чтобы не привлекать ещё больше лишнего внимания, — слёзы княгини Фонвизиной и без того завтра будут обсуждать на каждом углу, — мы устроились в удобных креслах. О чём пойдёт речь я уже предполагал.

— Василий Иванович, — начала Лиза. — Думаю, мы с Олей должны сказать вам «спасибо»…

Да-да-да, я молодец. И следующие пару минут слушал именно об этом. Убедил Лизу в том, что она может быть не права. Рисковал, но всё равно разрулил ситуацию и помог спасти единственную доченьку. А доченьке, так той вообще дорогу указал.

К другой жизни.

И теперь Елизавета Григорьевна видит, что ничего плохого в ней нет. И если Оля хочет стать боевым хилером, значит она станет лучшим боевым хилером в мире, и род Фонвизиных от этого лишь выиграет.

— … большое вам, Василий Иванович, сердечное «спасибо» за всё, что вы сделали для моей семьи.

Что ж… принимать похвалу тоже нужно уметь, в особенности от женщин.

— Елизавета Григорьевна, на моём месте так поступил бы каждый, — сказал я и замолчал с улыбкой на устах; не смущённой, но довольной.

Лиза тоже замолчала. Так прошло десять секунд, двадцать, тридцать…

— И всё? — нарушила тишину кадет Фонвизина. — Мам?

— Что такое?

— Реально всё? Ничего больше сказать не хочешь?

— Да вроде бы…

— Василий Иванович, ну вы-то?!

— Кхм-кхм, — прокашлялся я. — Боюсь, я тоже не понимаю о чём речь.

— Ой, да бросьте, — махнула рукой рыжая. — Думаете я не вижу, какие вы взгляды друг на друга бросаете?

Оп-па…

— Мам, — Оля подалась вперёд и взяла матушку за руки. — Хватит, ладно? Ты уже все долги роду выплатила, пора и о собственном счастье подумать…

У княгини от таких речей глаза поползли на лоб. Кажется, в ней начала просыпаться эдакая неловкость, которую она всеми силами пыталась гасить. Это был тот самый случай, когда текст между строк оказался больше и жирнее основного.

Но Оля и на этом не остановилась:

— Ты всё хотела меня благословить, а тебя и благословлять-то некому, — сказала она. — Ну так вот я тебя благословлю, если захочешь. А то ведь так и будете глазками стрелять и топтаться на

месте, как дети.

— Кхм…

— Я не против, если ты выйдешь замуж, мам. Я только за.

За время этого короткого спича Елизавета Григорьевна успела сориентироваться в ситуации. Приняла, так сказать, новые реалии. А потому вновь выглядела спокойной, рассудительной, и как это полагается царственной.

— Да меня, вроде как, никто и не зовёт, — произнесла она.

Понял, не дурак.

Была не была, я очень даже согласный.

Поднявшись с кресла, я махнул рукой официанту, который как раз взорвал бутылочку шампанского рядом с пляшущей толпой и разливал игристое по бокалам. Тот увидел меня, кивнул, и уже через несколько секунд оказался рядом.

Отвернувшись от барышень, я еле слышно шепнул ему:

— Мюзле, — и протянул руку.

Почти тут же в ней оказалась заветная проволочка от бутылки, и я начал скручивать из неё кольцо. Не я первый это придумал? Штамп? Пошло? Было? Ой, да я умоляю! Когда дело касается романтики, женщины обожают штампы!

А иначе, — вот вопрос, — для кого в наши дни работают конные экипажи? А воздушные шары для кого летают? А для кого, хотелось бы мне знать, на крохотных подмосковных озёрах сдают в аренду яхты? И на кой-чёрт цветочники всегда держат наготове букет из сто одной розы и существует отдельный сервис по доставке гигантских плюшевых медведей?

Так что это не повод для рефлексии. Сейчас я вершу воспоминания.

— Елизавета Григорьевна, — сказал я и опустился на колено.

Жест недвусмысленный, а мы и так сейчас были в центре всеобщего внимания. Позади меня тоненько взвизгнул кто-то из альтушек, затем послышался полу-рык полу-кряк Германа Морозова и музыканты перестали играть.

Тот самый момент, когда тишина действительно отдаётся эхом.

— Вы согласны стать моей женой?

Глава 23

— Горько!

— Морозов, это ещё не свадьба.

— Горько! — Герман не слушал. — ГОООРЬ-КОООО! — Герман просто-напросто любил орать… а тут вдруг такой повод.

Конечно же, княгиня приняла моё предложение. Напор, обаяние, ни одного вменяемого довода против, так что да, теперь мы с Лизой были официально помолвлены. Чего ждать-то? Наоборот, скорее бы уже эта новая реальность воплотилась в жизнь.

Н-да…

Кто бы мне сказал месяц с небольшим назад, когда я впервые увидел группу «Альта», что так выйдет. То, что одна из них станет компаньоном моей сестры по производству охранных систем — это ладно. То, что другая освободит меня от бремени Лича — тоже куда ни шло. Даже подвязки Чертановой в Аду — настоящем, блин, всамделишном Аду с чертями и вулканами — можно было спрогнозировать, если судить по личным делам девушек.

Но вот то, что я стану для одной из них отчимом…

Боюсь, таких раскладов не делал никто. Удивительна всё-таки жизнь в некоторых своих проявлениях. Что вообще откуда берётся?