Сквозь миллион лет человечества. 2 том
Шрифт:
Константин…
— Благодарю за информацию, могу ли войти в её номер?
— Да, конечно, — он наклонился за ключиками, что-то отодвинул, а после несильно кинул их мне через плечо идя к единственному дивану, напротив которого стоял телевизор, изображающий новостной канал, где телеведущая гласила о террористическом акте с участием неизвестных лиц в одном из спальных районов города.
Можно сказать, что по возвращению в номер Уонки я постоянно прокручивал факт её персоны, каждую секунду видоизменяя своё отношение к ней. Навязчивые мысли, которые лезли отовсюду вторили мне, словно вместо моего мозга,
Расположившись на диване, окружённого мебелью с непроветриваемой атмосферой, витающей в воздухе, я лёг, подставив руки под голову, словно подушку.
Почему, зачем, как, для чего — эти вопросы мигом проносились сквозь горизонт моих собственных мыслей, которые в кое-то веки наконец решили заиграть новыми красками, несмотря на всю щепетильность ситуации, в которой я сейчас пребываю.
По своей излюбленной привычке я поднёс сигарету ко рту, но в последний момент перед зажиганием остановился, дабы задумчиво поднести её к глазам и прицельно выкинуть к чёрту в закрытое окно, об которое она с негромким глухим стуком упала прямиком в горшочек с каким-то растением.
У меня появилась новая идея, что задаст новый горизонт.
***
Неизвестное время суток. Второй этаж. Центр. Тесное квадратное помещение, наполненное пустотой. Серые обшарпанные стены и единственная работающая лампочка в середине, держащаяся в прямом смысле на сопельке.
Я с невидящим взглядом на протяжении многих суток смотрю в некрасивый потолок своей негласной комнаты, которую безо всяких возражений мне предоставил Костя. Давно не чистый матрац. Скелет стальной кровати, на которой я лежу напоминал мне тюремный. Такой отдалённый, но в то же время очень знакомый, будто во снах, навевающих непреодолимое желание вернуться в прошлое, когда были живы мои родители, братья, сёстры, дяди, тёти и бабушка с дедушкой.
Наряду с «просмотром в потолок» были и другие занятия, как, например, чтение и возможность что-либо написать, начертить или нарисовать, но данные активности быстро изжили из себя всевозможную заинтересованность, которая пропала по истечении первой недели…
Или второй?
Не помню.
Напротив моей комнаты расположен санузел. В нём самое необходимое — душ, раковина, унитаз и всякая ванная периферия, как ёршик, коврик, зеркало и урна. Мне разрешается выходить в уборную лишь ранним утром, после обеда и ужина, что доставляло изрядно дискомфорта и сильно раздражало в первые дни, а потом, когда я уже кое-как, но привыкла, приняла локальную доктрину по полному подчинению. Благо Костя до сих пор делает всё, чтобы мне было комфортно здесь пребывать.
Я взглянула на разбитые, но работающие часы, как только уловила приближающиеся шаги, принадлежащие человеку носящего что-то между туфлями и ботинками с несильно твёрдой подошвой.
Двадцать девять семнадцать.
Шаг остановился, звон чего-то металлического, вставляются ключи. Три поворота налево и отваривается дверь — на пороге показалось обычное лицо Кости, в котором люди чаще всего видели его.
— Добры-ый ве-е-ече-е-ер, наша необъятная У-уо-о-не-еска-а-а! — в этот раз он был тише в приветствии.
— Ага, привет, — лениво поприветствовала я, сев на матраце и отложив
Костя бегающим взглядом прошёлся по комнате остановившись на стуле рядом с “кроватью”.
— Я, — он безропотно сел. — хотел сообщить, что скоро ты будешь освобождена, так как на горизонте, пробравшись через горы, стал восходить Игнирь. Видишь ли… — он зевнул, облокотившись на спинку стула. — мой личный продавец был похищен им, как и были найдены останки от двух натуралов, что сопровождали его.
— К чему ты ведёшь? — спросила я напрямую.
— М-м-м, подожди, дорогуша, — Костя посмотрел в сторону. — Он устроил, как именуют почти все СМИ, теракт, с участием, предположительно, газового баллона вместе с умышленным поджогом автотранспорта, в котором были мои люди. Более подробную инфу я не стану говорить, сама понимаешь…
Встав, Костя несколько раз прошёлся вдоль комнаты, с каждым новым разом меняя направление.
— Я один из действующих лиц Александровского Синдиката, если для тебя это секрет, Уонеска, — издалека начал он. — Заведуя на протяжении долгих четырёх лет одной третей всех финансов я пришёл к тому, что ни один не сможет понять меня…
Костя наигранно сложил ладони вместе сев на колени.
— …как вдруг на сцену, с давно упавшими конфетти, восходит он — Игнирь. — всплеснул он руками, улыбаясь словно умалишённый. — Величественный, холодный, но настолько отдалённый, словно самый главный приз в какой-нибудь приключенческой MMO игре! Я просто не могу нарадоваться! Он… он настолько очешуенен, что мои гланды только и просят того, чтобы он…
***
Мои мысли беспорядочны. Мои знания узконаправленны и недалёки. Но даже имея не столь высокую самооценку, я продолжу превозмогать ради Феде… неизвестной мне цели.
Любовь, родные, счастье? Что за понятия устаканились в головах людей. Быть может, это всё произошло от жизни в бренном мире под названием Земля, откуда по накатанной, словно водопад, распространились все действующие человеческие идеологии. Быть может всё и так понятно, потому что каждый во Вселенной хочет, чтобы всегда горел огонёк под названием звезда.
Лес. Бескрайний хвойный лес распространялся по всей южной части одного моря на планете Новой Александрии.
Немногочисленные животные, которые были привезены из других планет по неизвестному мне проекту сейчас либо прятались в кустах, под деревьями или в вырытых ямах, либо соседствовали втихаря недалеко от меня, наблюдая за мной, как человек всю историю поливает говном обезьян.
Когда по одну сторону простиралась единственная близлежащая двухполосная дорога, а по другую стоял покинутый более века назад складской трёхэтажный возвышенный пирс, из одного куста в другой перебежал я — ночной мститель.
Не знаю для чего я это тогда вспомнил. Может забавы ради, а может… просто чтобы было. Но одно я помню точно, что в детстве я нередко, находясь в собственной комнате, воображал, что спасаю Федерацию от преступников, перевоплощаясь в ночного мстителя, которого никогда не видел и не слышал, но с которым прекрасно знаком.