Сквозь миллион лет человечества. 2 том

sureraide

— Хочешь, — высказала она своё наиважнейшее мнение через шесть секунд.

— Ну… как знаешь, как знаешь, — пожал я плечами и указал пальцем на грузовик. — Сожги.

Складов в городе, если верить словам Уонки, всего одиннадцать. Они разбросаны хаотично, так, словно художник стукнул по кисточке держа её над холстом. Этот же охранялся на отъебись, как и во времена становления картеля, так и до сегодняшнего момента, и это даже несмотря на то, что за всё время наркобарон сменился раз так пять-шесть.

Грузовик, как изначально и предполагалось, содержал груз

в тонну чистого кокаина, — его, Уонка, и сожгла в центре пустыря, который находился в трущобах; кокаин перенесли в подвал единственного схрона. В определённом неизвестном порядке хотя бы один грузовик выезжает из гаража и едет в химлабораторию, где уже концертируют и преобразовывают кокс в более качественный и несмертельный. Этим и поделилась со мной Уонка, когда мы вместе ужинали.

— Я пойду подсокращу численность картеля. Не забудь закрыть все замки.

— Поняла.

Я вышел на плохо освещаемую улицу сразу взяв направление в тот самый схрон, где хранится белый порошок. Несколько кварталов пешим шагом, потом в зассаное и засраное бесплатное метро с крысами и всяким сбродом, как уже через полчаса нескольких остановок и переходов я стою напротив заброшенной психбольницы в окружении таких же неиспользуемых зданий вперемешку с ржавыми и разобранными автомобилями.

Пройдя через горы строительного мусора, разбросанной одежды и использованных одноразовых шприцов, я оказываюсь в подвале, где за поворотом под лестницей есть небольшое плохо видимое углубление в стену. Слегка оттаскиваю брусок в сторону, оттягиваю черепицу и достаю длинный стальной серый кейс.

Кладу его на пол и сидя на коленях открываю с помощью комбинации и ключа. Пять щелчков и три поворота, как перед моими глазами в свете фонарика предстаёт она — бесшумная полуавтоматическая винтовка девятого калибра. Беру в руки ощущая, как внутри всё отзывается теплотой и в глазах будто загорается огонёк, а всё, потому что это… прекрасно…

Три магазина, каждый на двадцать патронов. Расквартировываю их в сшитых кармашках под пуховиком, а после беру ещё шестьдесят россыпью.

— Охота началась… — пробормотал я, доставая смартфон Уонки, в котором на одном из изображений в галерее хранится карта города и его окрестностей с местоположением шесть сотен боевиков.

Глава 35

Всё всегда начинается с чего-то малого. Как, например, Вселенная.

Она ведь из чего-то зародилась, верно? Все космические тела, звёзды, планеты возникли в результате… Вот честно, не помню.

В юридическом не было астрономии, а при обучении с профессором Лагвеем он лишь вскользь посетовал мне что-то про газы и облака, особо не вдаваясь в подробности или просто не желая мне отвечать.

Сейчас я нахожусь на всё той же Новой Александрии — негласном колодце, где живут Александровские, — сложное название; когда впервые произносил в слух чуть не расхуярил диван Уонки. Они — что-то между влиятельной семьи и просто приверженцев нынешнего губернатора Сектора.

Я украдкой взглянул на небо, слегка раскрыв горизонтально окно.

Серо-бело-коричнево-чёрно… пасмурно.

Здесь, если мне не изменяет моя, в последнее время, проваливающееся память, всё время пасмурно. Эти серые облака, нагромоздившеюся над целым полуторамиллионным городом вдохновляли меня. Почему в прошедшем? А потому что это, как ни прискорбно, не так давно начало меня раздражать.

Выкурив сигарету, я потушил тлеющие остатки об горлышко пепельницы.

Уонку ждать долго не пришлось. До этого внимания не обращал, но недавно заметил, что она всегда укладывается в десять-двенадцать минут. Знакомые мне девушки же обычно по получасу начинают прихорашиваться и накрашиваться, вот и думал, что и с ней будет то же самое. Что ж сказать, ошибался.

Приоткрывается дверь, ступают на чистый паркет обнажённые стопы с надетыми тапочками в виде голубых кроликов с жуткими ухмылками, и…

Вот, наша молодая мисс Уонка.

Мягкое лицо, губки прямо загляденье, прямой нос, вросшие уши и не совсем узкий для её глаз разрез. Фигура стройная, но в то же время такая, что даже глаза не зацепятся при первом же взгляде. И я даже заметил качественно сделанные, совсем недавно, чёрные маникюр и педикюр.

Здесь я словил себя на мысли, что мне нравятся девушки, которые не используют макияж, как и любую косметику.

Лёгкая помада — да, интересно, но яркие и выделяющиеся — никак нет. То же самое касается и туш, подводки, ресниц, не знаю… маникюра. Но на ней это смотрится гармонично. Да, на шее виден неглубокий зашитый шрам. Ещё несколько под коленями, но меньше. Хоть они, скорее… просто существуют. Ни больше, ни меньше

Дальше всю интересную картину, к которой я уж точно не стану притрагиваться, закрывал махровый банный белый халат с тугим шнурованием на поясе. И как она подобным образом не задыхается? Может, исправить это?..

— Я не помню говорил ли я когда-нибудь тебе это, но… ты прямо загляденье, вот серьёзно, — поделился я своим экспертным мнением, на корню обрубая странные, из ниоткуда взявшиеся мысли.

К слову, вчерашней поздней ночью я приготовил углевой бифштекс после того, как вернулся с охоты. Уонка, конечно, спокойно отнеслась к моему провалу, но и по понятным причинам сказать ничего против не могла. Ну здесь я не виноват. В военное время я почти не готовил, а если и проходилось, то либо варил лапшу, либо делал омлет. А вообще жаль её. Надо будет как-нибудь отпустить её, когда всё увяжется. Или же когда я истреблю всех и вся.

В полном безмолвии она умеючи притупила глазки, зарумянилась, переставила пару раз ноги с друг дружкой, а после, словно невинная дева, едва слышно проговорила:

— Спасибо.

Я отошёл от подоконника.

— Можешь не переигрывать.

Уонка молча села за небольшой стол, у стены которого было вертикальное зеркало. Так сказать, место, за котором и прихорашиваются девушки.

— Переигрываю? — задала она крайне сомнительный вопрос.

— Да, — я разлёгся на диване, который по мягкости мог сравниться разве что с ватой.