Сквозь миллион лет человечества. 2 том
Шрифт:
Она неважно выдохнула.
— С тобой, дурачок ты мой, с тобой… Видишь ли, родственников живых у меня нет, да и людей, кому бы довериться я могла, тоже, — она взглянула на меня украдкой, заворачивая из улицы на дорогу. — за исключением тебя.
— Спасибо.
— Хотя… — она оценивающе почесала ладонью подбородок, до этого убрав её с коробки передач. — своеобразный ты у меня человек, однако.
— Мы не на распродаже, само собой, — зажёг я сигарету, открывая окно. — Все люди алчны и убоги, в том числе и мы, милая.
— Я бы поспорила с тобой, но не стану, — сказала она, с
— За это я тебя и ценю.
Через примерно десять миль мы остановились напротив панельной тридцатиэтажной высотки, выполненной в странном стиле: вся такая в белоснежно белом, где отовсюду вылазят ветвеобразные чёрные тонкие линии, идущие хаотично и несобранно.
Эта самая высотка была не единственной в округе. То тут и там они образовывали подобие жилого комплекса, связанного общей детской площадкой с каким-никаким, но бюджетом, а также с формированными потребительскими зонами на первых этажах. Круглосуточные продуктовые магазины, салоны красоты, парикмахерские и я даже чёртов секс-магазин одним глазком лицезрел, с яркой вывеской «XXX», светящейся и переливающейся в ночной атмосфере.
Ведомый за Уонкой я подошёл к одному из подъездов, вдоволь напичканным окнами по самое не хочу. Она набрала пятьсот тридцатое число, послышались пиликающие звуки, заставляющие напрочь забыть о таком явлении, как огнестрельные выстрелы.
— Что за… — рефлекторно закрыл я уши под воздействием этого… этой хреновины. — Почему так громко?
Уонка что-то промямлила, посмотрев на меня исподлобья.
— Не воспринимай этот риторический вопрос всерьёз, — сдержавшись, слегка погладил я её волосы. — Я просто пытаюсь себя успокоить, больше ничего.
В ответ она нахмурилась и обратно вернулась к домофону, который в следующую секунду замигал зелёным, и из его динамика я услышал хриплую русскую речь какого-то славного паренька:
— Кому я нужен? — вроде правильно понял.
— Это Уонка.
— А-а… — входная дверь несильно заметно поддалась вперёд сделанной на манер «БОЛЬШЕ СТЁКОЛ!», с одновременным звуком, напоминающий магнит.
Я, как истинный джентльмен, пропустил Уонку первой, удерживая до ужаса смешную дверь, и вошёл. А внутри подъезд представлял из себя ещё больший ужас: слишком ярко, везде скользкие плитки и дотошные картины буквально ни о чём, — это пейзаж… пустыни? — а ещё и швейцар, который одним своим цепким взглядом чуть ли не довёл меня до мурашек… Ух-х… бр-р-р…
Уже поднимаясь в лифте, моя компаньонка негромко спросила, пялясь в стену напротив:
— Как тебе столичные ЖК среднего класса?
— Они… странные. Как-то небезопасно и чересчур затратно.
— Небезопасно и затратно по какой причине?
— Так много стёкол… Ты хоть представляешь, сколько стоит его основное сырьё в лице кварца или песка?
— Поведай, — глянула она на меня.
— Да целое состояние! У нас почти все засушливые и пустынные миры выкопаны, а это при том, что наши архитекторы максимально экономят на стекле. А здесь чуть ли не все здания, если присмотреться к тем, что мы проезжали и видели, построены на нём!
—
Мы остановились на двадцать шестом этаже.
— Но о ней, если тебе будет интересно, я расскажу как-нибудь позже.
Вновь следуя за ней, мы встали напротив одной из аккурат одинаковых металлических дверей. Уонка сделала два звонких звука костяшками кисти, и отошла, когда послышались приглушённые шаги, а после долгое открывание замков.
— О, привет, — поздоровался он на русском, приоткрывая дверь. — А это кто? — и спросил, как только между нами установился прямой зрительный контакт.
— Парень мой, — ответила Уонка на моём, когда я уже было хотел открыть рот. — Впускать-то будешь, Андрей?
Её знакомый нахмурился, вновь посмотрев на меня, но ничего говорить не стал, пропуская нас вовнутрь.
Мысленно поблагодарив его тем, что не решился капать мне на мозги, мы вдвоём разулись у порога, повесили плащи на плечики, закрыв потом шкаф, а после, следуя за Андреем, зайдя, судя по всему, на кухню, сели вместе за прямоугольный стол, где было всего два стула.
— Я сейчас схожу за третьим, — крайне спокойно ушёл он в другую комнату.
Оставшись наедине, хоть и на немного, я решил поинтересоваться у Уонки о данном слащавом парне, одетого как… пародия клоуна: белые короткие шорты, нательный крестик на цепочке неизвестного материала и ещё перекрашенные в тёмно-зелёный цвет волосы…
— Он нормальный, да? — начал я шёпотом. — То есть… я не хочу что-либо плохого сказать про твоего знакомого, а может и друга, но выглядит он чересчур вычурно и… — заметив на себе неодобрительный взгляд, я решил ретироваться, сев как подобает.
Вернулся Андрей, поставив в точности такой же деревянный стул на гладкий паркет, перекрашенного в молочный цвет.
Я оглянулся, поводив повсюду глазками, дабы понять, что за тип передо мной сейчас сидит. К сожалению, из-за единственного работающего конусообразного светильника в середине стеклянного стола, было неожиданно сложно что-то проглядеть сквозь кромешную тьму, проходящую через всю кухню с залом, словно скреплённых воедино.
Максимум что я заметил небольшой плазменный телевизор, под которым располагались, по-видимому, какие-то коллекционные фигурки. В точности такие же любил когда-то складировать Бевис, который всё то время, когда я приходил к нему в комнату приунывал, когда слышал от меня весь тот спектр скепсиса, касательно полезности самого занятия.
Андрей без интереса прошёлся взглядом по Уонке, и переместившись на меня, сразу не совсем заметно напряг свои глаза.
— Что? Не удивлён встретить меня после пропажи? — спросила компаньонка на моём.
Паренёк что-то сказал на русском.
— Говори на общепринятом, Андрей.
Вышеупомянутый смерил её отказом.
— Это не просьба, имей в виду.
— Хорошо, — кисло произнёс тот в ответ.
Уонка села поудобнее, подправив поджопник.
— Начну с того, что тебя я ни в чём не виню. В той ситуации, в которой мы тогда оказались, у тебя и не было других вариантов, как самостоятельно покинуть транспорт.