Сквозь огненные штормы

Рогачевский Георгий Алексеевич

В ночь на 6 ноября ТКА-103 Максименко с командиром отряда К. Г. Кочиевым на борту и ТКА-13 Келина ходили у Эльтигена галсами север - юг вдоль побережья пункта высадки. После поворота на новый галс против волны головной катер уменьшил ход до 600 оборотов. Раздался взрыв и катер начал быстро погружаться. Весь личный состав оказался в воде. Подошел ТКА-13 и начал поднимать людей на борт. Стали пересчитывать - все ли? И тут боцман кричит:

–  По корме мина!

А из- за кормы зычный голос «мины» -К. Г. Кочиева:

–  Я тебе покажу мину!

Подобрали и его.

Каждую ночь идут жестокие морские бои за подходы к Эльтигену. Тают наши ряды - и катерников, и морских охотников. Наша бригада за неделю от мин и артогня противника

уже потеряла три катера. А сколько получено серьезных повреждений? С большим трудом мы удерживаем контроль за обстановкой на море, еще труднее приходится десантникам на плацдарме. Хотя они пребывали на горе Митридат, им пришлось оставить отбитую у врага знаменитую высоту. Советское командование 11 ноября эвакуировало десант, но, как отмечается в истории: «Керченско-Эльтигенская десантная операция была одной из наиболее крупных десантных операций войны».

В тот и последующий периоды нам приходилось решать и другие задачи. К примеру, наши катерники снова совершали набеги на порты, оккупированные фашистами. Это особенно было необходимо тогда, когда Приморская армия вела бои за расширение плацдарма севернее Керчи. Фашисты усилили свои перевозки морем, используя для этого Камыш-Бурун. Наша воздушная разведка постоянно вела наблюдение за этим портом. Однажды сообщила: там скопление плавсредств противника.

Первыми после такой информации авиаторов ушли на задание ТКА-33 А. Кананадзе, ТКА-43 Г. Петрова и ТКА-53 А. Иванова. Вел их командир отряда капитан-лейтенант А. Кудерский. Он скрытно подвел своих [360] катерников к входу в Камыш-Бурунскую бухту. Малым ходом они вошли в порт. Решительно и четко ТКА произвели атаку пятью торпедами. Противник ответил ураганным огнем, но было уже поздно. Катера, прикрывшись дымовой завесой, вылетели из бухты. Повреждений и потерь, кстати, не имели. А вот фашисты, как зафиксировала все та же воздушная разведка, урон понесли немалый: две быстроходные десантные баржи водоизмещением 600 тонн были потоплены, еще две такие же повреждены.

Возмездие подстерегало гитлеровцев теперь везде: и на земле, и в портах их базирования, и в открытом море. Особенно усилились наши действия на коммуникациях противника весной 1944 года. Восьмого апреля началась Крымская наступательная операция. Все пришло в движение. На суше - плацдарм в районе Керчи и войска 4-го Украинского фронта от Перекопа и Сиваша. На море - Черноморский флот и Азовская военная флотилия. В небе - авиация ВВС и Флота. Цель была не только расчленить и уничтожить крымскую группировку противника, но и не допустить ее эвакуации.

Нарком ВМФ потребовал от нас: всеми имеющимися в строю катерами каждую ночь действовать на коммуникациях врага в районе Севастополя. Как быстро вели наступательные боевые действия сухопутные войска, так же незамедлительно нужно было выдвигаться для выполнения задачи катерам нашей бригады. Вопреки всем флотским суевериям, ровно тринадцатью ТКА со всех дивизионов, да еще и 13 апреля бригада вышла в Ялту.

Не везло нам поначалу и в боевой работе. Ночь за ночью выходим в море в определенный для нас район и все безрезультатно. Рядом работает 2-я бригада торпедных катеров, у них боевой счет уже открыт, а мы все на нуле. Поиск ведем в том же районе, прилегающем к Севастополю, только 2-я бригада ближе к северу, а мы - к югу, Ялте.

И вот очередной выход. В ночь с 26 на 27 апреля отправляются катера Сандро Кананадзе, Жоры Петрова и Яши Лесова. На головном катере снова командир отряда А. И. Кудерский. Как обычно, начали поиск в районе Херсонесского маяка и дальше по фарватеру.

Около 23.00 был обнаружен конвой из двух транспортов. В его охранении насчитали восемь торпедных [361] катеров, больших охотников и тральщиков. В голове конвоя также шел тральщик.

А. И. Кудерский, еще раз спокойно все рассмотрев, - пересчитав катера и тральщики, оценил обстановку и скомандовал:

–  Атаковать!

Катера находились на острых курсовых углах

левого борта конвоя. Звено Кананадзе - он и Петров - прорвалось через охранение между головным тральщиком и кораблем, идущим слева от транспорта. В последний момент, обнаружив буруны ТКА, противник осветил район ракетами и пытался отразить атаку всеми огневыми средствами. Но тут катер Якова Лесова, оставив головной тральщик противника справа, пошел вдоль линии охранения для атаки с правого борта. Фашисты сосредоточили огонь на нем. Этим воспользовался Кананадзе. Он, а за ним Петров, пересекли курс транспорта по носу и вышли так же на его правый борт, но между охранением и транспортом. Все - отлично, но мала дистанция для залпа. Нужно немного отойти. И этот маневр удалось сделать благодаря самоотверженным действиям лейтенанта Я. Лесова и его экипажа, принявшего весь огонь на себя. Он и сам атаковал один из кораблей охранения. Услышав грохот выстрелов и рев моторов, противник всполошился и на берегу. Там немедленно включили прожекторы и начали освещать район боя. Но это было только на руку нашим морякам. Ведь прожекторы слепили вражеских корабельных артиллеристов и пулеметчиков, а для наших создавали более благоприятные условия для атаки. Кананадзе со своего ТКА атаковал сразу двумя торпедами головной транспорт водоизмещением около 5 тысяч тонн. После взрыва транспорт с большим креном погрузился в воду. Жора Петров пошел в атаку на второй транспорт. В него вонзились обе торпеды, и транспорт затонул.

В горячке боя, когда каждый из катеров стремился нанести как можно больший урон врагу, никто не думал о себе. Огнем обожгло сердце Афанасия Кудерского, когда он увидел, как накрытый трассами со всех сторон, взорвался катер Яши Лесова. И уже ничем нельзя было ему помочь…

Большая победа в бригаде и большая потеря. Вот мы называли Петрова - Жора, Кананадзе - Сандро, а Лесова - Яша. Все мы - командиры катеров, лейтенанты, [362] старшие лейтенанты. А ведь Яша - Яков Исакович - был в свое время парторгом ЦК ВКП(б) на Сталинградском тракторном заводе. Пришел же на флот командиром ТКА с высокой должности заместителя министра мясной и молочной промышленности Эстонской ССР. Мог бы этим делом всю войну где-нибудь в тылу заниматься. Но не таков бывший парторг Яков Исакович Лесов. Он определил свое место в первый день войны. На самом опасном, самом трудном участке был он и в этом бою. Во имя выполнения боевой задачи вместе с ним отдали свои жизни Родине боцман Ф. И. Мазыкин, старшина группы мотористов А. Ф. Тараненко, командир отделения мотористов Г. Т. Паршин, радист Н. С. Кузмичев, моторист Д. Д. Гаврилов, пулеметчик И. И. Нагорский.

В ночь с 3 на 4 мая выходит на поиск противника наша группа катеров. Головным идет катер И. И. Опушнева, на борту которого командир дивизиона капитан-лейтенант С. Н. Котов. За ним наш бывший сорок второй под новым номером ТКА-323. А опушневский значится 301-м. За нами держится Федор Бублик, он со второй бригады, его катер после Керченской десантной операции был в ремонте, и Федор сегодня вот идет с нами в бой.

Перед выходом боцман Рудаков на торпеде вывел слова «За Севастополь!» и «За Родину!». Он у нас в экипаже агитатор. К тому же, мы все - комсомольцы, а он - коммунист. Через некоторое время, уже со счетом боевых побед, подал заявление и я. В 1944 году - победном для Черноморского флота - стал кандидатом в члены Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).

При подходе к мысу Сарыч сгустились сумерки, наступила ночь. Пройдя Херсонес, пересекли Инкерманский створ и, следуя действиям головного, уменьшили ход, заглушили моторы - в 30-и кабельтовых от мыса к северу. «Будем действовать с засады», - понял я.

Темной полоской, закрывая половину южного горизонта, простирается многострадальная севастопольская земля. Угадываю слева Северную бухту - по пожарам и отдельным вспышкам взрывов.

–  Вижу корабли противника!
– крикнул мичман Андриади, показывая рукой в сторону мыса Херсонес.