Сквозь огненные штормы
Шрифт:
В тот же день я пошел проведать свое «малое».
– Испугались, небось?
– спрашиваю.
– Нет, - отвечает «малое».
– Мы с Надей сидели под химскладом и ждали, когда все кончится. Бежать-то некуда…
«Малое», как ее все называли, это химик береговой базы Тася Малинко. Черноглазая, с ямочками на щеках, коротко стриженная, озорная девчонка. Она у всех вызывала чрезвычайную симпатию. А у меня - даже больше этого. Было у нас в Кулеви любимое местечко, где мы встречались перед вечерней поверкой личного состава. Удивительно, но она прямо-таки чувствовала, когда мы возвращаемся в базу, и всякий раз встречала меня на берегу. Переписку мы вели не по почте, а попутными Катерами - и надежнее, и быстрее.
Тихая, мирная жизнь способствовала возрождению наших традиционных флотских привычек: подтрунивали над каждым, кто попадал под руку. Больше всех доставалось командиру береговой базы - Грише, грузному сверх меры интенданту. Он и сам был как ходячий анекдот. Нужно нам было для днища 5 килограммов кузбаслака - такая норма. Выписал, иду к Грише за визой. Он, важно восседая за столом, берет ручку, перечеркивает цифру 5 и пишет 2,5. Ни на какие доводы Гриша не реагирует. Пришлось нам с боцманом принять решение: красить только заклепки и места, где оголился дюраль. Нужно было еще поменять магнето. Опять то же самое: перечеркивает и пишет «полмагнето». Слушать, естественно, ничего не желает. Возмущенный бегу к замкомбригу по тылу интенданту 1-го ранга Пройдакову. Он выслушал, посмеялся, а потом говорит:
– Не обижайся, времена такие - надо во всем экономить. Вот он и экономит по-своему.
– А как же нам быть с этим «полмагнето»?
– Выпиши еще раз, - посоветовал Пройдаков, - он тебе еще полмагнето завизирует. Вот по двум накладным и будет у тебя целое. [343]
Впереди девятого вала
Торпеды с загубленными - для стрельбы по берегу - взрывателями погружены. Этим грозным оружием торпедным катерам предстоит усилить артподготовку при штурме Новороссийска. Такое использование ТКА применяется впервые. Это не просто тактическая новинка, но и необходимость, продиктованная обстановкой. Свыше 500 дотов насчитывает оборона оккупированного врагами нашего порта. Их надо подавить. Конечно, эти огневые точки поразить непросто. Поэтому и решено использовать все имеющиеся средства, в том числе и торпеды.
Задача нашего ТКА-42 предельно ясна: выстрелить по противнику в секторе мыс Любви - линия фронта [343] Малой земли, затем прибыть к пирсу Кабардинка для переброски десанта. Особое внимание уделялось тому, чтобы торпеды не ударили по нашим позициям. Для этого было решено обозначить линию фронта мощным фонарем красного света в сторону Цемесской бухты.
Экипаж настроен по-боевому. И тут поступает распоряжение: выход отставить. Дав необходимые указания личному составу, вышел на причал покурить. Досада взяла! Ведь у нас как говорят: «Отклад не идет на лад!»
Только на следующий день к вечеру началось развертывание всего малого флота. Из катерников первым вышел отряд прикрытия Цемесской бухты - четыре артиллерийских катера 2-й бригады, командовал которыми старший лейтенант И. П. Шенгур, и наши ТКА-21 С. С. Романова и ТКА-31 И. И. Опушнева, возглавляемые капитан-лейтенантом С. П. Саблиным.
За ними - отряд обеспечения высадки под общим командованием командира 2-й бригады капитана 2-го ранга В. М. Проценко. Здесь было шесть катеров их бригады и наш ТКА-93 под командованием А. Е. Черцова. Вместе с ними вышел отряд прорыва капитан-лейтенанта А. Ф. Африканова - три катера 2-й бригады и три наших - 71-й Л. М. Золотаря, 72-й П. Я. Коновалова и 81-й А. А. Кононова. На борту ТКА-71 находился дублер А. Ф. Африканова на период выполнения задания старший лейтенант Б. М. Першин.
Последними Геленджик покинула ударная группа стрельбы торпедами по берегу, ведомая начальником штаба нашей бригады капитаном 3-го ранга Г.
Надо сказать, что со второй половины 1943 года, в силу нехватки катеров, мы многие боевые задачи выполняли совместно со 2-й бригадой. Раньше мы просто были знакомы друг с другом, встречались когда-то. А тут познали истинную цену каждого в боевой обстановке.
В Цемесскую бухту заходили в полной темноте. Легли на Пенайские створы и вышли в район сосредоточения сил высадки, которые обозначились во мгле длинным темным пятном. В районе Кабардинки - три створа красных огней. По ним тремя большими отрядами проследуют все плавсредства в Новороссийск. Силы высадки составляли 150 кораблей и вспомогательных судов, имеющих слабое навигационное оборудование. Потому-то для них и створ из красных огней.
Получив сигнал «Добро», уменьшаем ход, поворачиваем влево, идем занимать исходную точку. Напрягая зрение, ищу ориентиры на берегу. Наконец со стороны левого борта вижу красный огонь - это линия фронта. Справа по носу темнеет пологий мыс Любви. Темно, фронт молчит. Лишь кое-где в Новороссийске, в районе порта, горят слабые огоньки.
До начала действий минут двадцать.
И тут получаем сигнал - высадку в порт перенесено на один час.
Тревожно тянется время. Все стоят на своих местах. Нервы напряжены до предела. Мы с боцманом вглядываемся в темень - аж боль в глазах. Дышим буквально одним дыханием. В эти тревожные минуты мы мысленно клялись быть стойкими, бить фашистов так же, как, например, героический экипаж нашего торпедного катера СМ-3.
Это было совсем недавно. Одиннадцатого июля, когда катер возвращался с боевого задания, напали «мессершмитты». Пулеметчик вел прицельный огонь, но был ранен. Командир ТКА старший лейтенант Д. С. Карымов, оставив у руля проходившего у него стажировку лейтенанта В. С. Белобородого, вдвоем с главным старшиной К. А. Юдиным отнесли раненого пулеметчика в кормовой моторный отсек. К пулемету стал Константин Юдин. Бесстрашно отбивает [345] он одну за другой атаки пяти мессеров. Но следующая очередь вражеского самолета сражает и его. На катере все больше повреждений, ход снизился до самого малого, маневренности почти нет.
Д. С. Карымов, опять передав управление ТКА Белобородому, сам начинает вести прицельный огонь по Ме-109. Самолеты сделали еще один заход, остервенело сыпанули трассами свинца и ушли. Но одной из очередей был убит старший лейтенант Карымов. Упал в рубке тяжело раненный лейтенант Белобородый. Погиб боцман старшина 1-й статьи С. Ф. Ткаченко.
«Я слышал грохот на палубе, - рассказывал потом моторист катера Н. С. Калинько.
– У нас в люке тоже вспыхнуло пламя. Командир отделения Комаров начал тушить огонь, а мне приказал выйти на палубу. Здесь были все убиты. Заглянул в кормовое моторное отделение, вижу, Анатолий Пихтелев перевязывает раненного в ноги и голову пулеметчика Кириенко. Забрался в рубку - у руля стоит радист Иванов. Он сказал, что командир успел передать по радио о нападении самолетов противника…»