Сквозь туман меня не видно
Шрифт:
– Дарина, подожди!
Агата поняла, что едва различает среди кустов лисий хвост. Рыжая затормозила, оглянулась. Махнула головой и снова побежала по тропинке в самый туман. Буров двигался следом, не останавливал, не звал, следовал за человеком, который помогал раз за разом снимать с себя шкуру.
Лиса вела их в Ладный мир, в самое сердце тумана. В тумане пахло смородиной и сначала можно было различить очертания деревьев, а среди них – фигуры людей.
– С тропы не сворачивай. – Ярослав
– Они тут вечно будут ходить? – ужаснулась Агата.
– Однажды от них останутся только душки. – Медведь кивнул на грибы, которые густо усыпали края тропинки.
Лиса опять убежала вперед и пропала в тумане. Агата не стала ее звать. Если двигаться по тропинке, то можно не переживать, что заблудишься. Туман становился все гуще, вскоре и саму тропинку было почти не различить. Расплывался и силуэт Славы, который стоял совсем рядом. Агата прижалась к Медведю, боясь, что потеряется, если сделает хоть шаг.
– Гарью пахнет, – вдруг сказал Буров.
Агата принюхалась. К густому запаху смородины примешивался запах горящего дерева.
– Костер жгут? – Сквозь туман не было видно, как Буров пожал плечами.
По ногам что-то прошлось, Агата дернулась и только потом различила яркую шкуру лисы.
– Идем дальше, – сказал Ярослав. – А то будем как эти.
Он покосился на тень, которая прошла совсем рядом. Агата осторожно шла вперед, обеими руками вцепившись в Медведя и не сводя взгляда с лисицы.
Постепенно снова проявились очертания деревьев, туман стал подниматься. Тропа из леса вывела в огромное поле. Оно широко раскинулось, играя колосьями на ветру. Агата смотрела во все глаза, как ярче становятся травы среди колосьев. Над головой пролетела какая-то огромная птица и скрылась из виду.
Впереди на тропинке сидел огромный кот и хмурился, глядя, как выходят из леса Агата и Медведь.
– А вы тут что забыли? – недовольно произнес кот. Лисица подошла к нему, склонила голову в знак почтения, а потом юркнула в колосья и пропала. – Вы вообще не вовремя!
Агата непонимающе посмотрела на Бурова, проследила за его взглядом. На горизонте далеко за полем возвышался огромный дуб. Его крона держала небо, а корни уходили глубоко в землю.
Великое древо горело.
– Идеальная комбинация, по которой собирается кубик Рубика, укладывается в двадцать один ход, – сказал вдруг Мангуст, помогая разобрать беспорядок в доме.
– Это ты к чему? – не поняла Мира.
– Да так, вычитал недавно, – махнул рукой друг. – Еще его называют числом бога. Может, поэтому надо было отдать туману именно двадцать одну душу?
– Не знаю, кот до сих пор не пришел. – Мира посмотрела в окно. – Я вообще уже ничего не понимаю. Я так устала.
– Буров не вернулся, а надо решать проблему со сгоревшей гостиницей, – продолжал перечислять все, что его заботило,
– Он уже не вернется. – Мира взяла грязные вещи и кинула их в стирку.
– Почему?
– Ладный мир забрал своего Медведя.
– Ну класс. – Мангуст махнул тряпкой, разбрызгивая воду с мылом. – Значит, это мне надо со всем этим развлекаться, как и. о.
– Я думала, ты просто электрик. – Мира забрала у него тряпку.
– Ага, разнорабочий, от бухгалтера до слесаря. – Он вытер руки о штаны. – Человек-оркестр.
– Давай уедем отсюда? – вдруг предложила девушка.
– Давай, – тут же согласился Мангуст. – Ты можешь поехать вперед. У тебя вроде сохранился адрес Ставра?
– Думаешь, за столько лет он никуда не переехал? – Давно потухшая мечта снова расправила крылья.
– Ну, номера его телефона у тебя нет, – логично предположил Мангуст. – А так, может, местные что скажут.
– Сомневаюсь, что в столице люди знают друг друга так же хорошо, как тут.
– Уже боишься уезжать?
– Нет, – тряхнула дредами Мира.
– Тогда решено, я останусь тут, закончу всю эту бюрократию с «Горкой», а ты пока устроишься в столице и будешь ждать меня. Тебе надо сменить обстановку.
Билет на поезд нашелся сразу. Словно ждал, когда Мира придет за ним. Вещи собирать особо не пришлось, не так много успела нажить ведьма за десять лет.
Мангуст собрал в дорогу еды, умудрился найти походный набор косметики и долго не хотел отпускать ее в вагон, держа за руку. Помог расположиться в купе, посидел, не зная, куда себя деть, и вышел.
Мира смотрела на Мангуста из вагона уходящего поезда и думала, что надо было его поцеловать на прощание. Кто знает, на сколько недель затянется эта бюрократия. Душа давно просила пустить Мангуста ближе, но было страшно. Хотя сколько можно присматриваться к человеку, который всю жизнь рядом и поддерживает даже в самых безумных начинаниях?
Поезд вышел за черту города, оставив Мангуста на платформе, а в душе Миры – тонну сожаления, что слишком много она не сделала того, что надо было сделать уже давно.
Ехать было полтора дня. Соседи в купе попались спокойные. Дед всю дорогу читал газету и разгадывал судоку. А две пожилые женщины тихо шушукались между собой, не обращая внимания на Миру.
На верхней полке ехать было необычно. Сначала она боялась, что улетит прямо в объятия дам внизу. Но потом обвыклась. Достала наушники, которые ей заботливо засунул в сумку Мангуст, и растворилась в музыке.
Столица встретила шумом, скоростью и резкими запахами газа и резины. Вокзал пах иначе, своим неповторимым ароматом, который Мира не могла определить. Люди быстро повскакивали со своих мест и поспешили к выходу. Дед убежал первым, а дамы, не переставая шушукаться, нога в ногу зашагали по платформе. Мира огляделась, нашла вывески и направилась вслед за женщинами. Со знакомыми спинами впереди было как-то спокойнее.