Сквозной удар (Невозвращенцы)

Степанычев Виктор

Так что реально пострелять Гордееву не пришлось. Однако занятия на стрелковом тренажере оказались не менее увлекательными, если бы не были настолько утомительными. Ежедневное трех-четырехчасовое выцеливание статичных и движущихся мишеней на электронном табло выматывало Станислава. Снайперское дело не было его боевой специализацией, но после недели интенсивных занятий он был готов посоревноваться с любым снайпером-профессионалом.

А вот тренировки по владению холодным оружием были более чем реальными. Если в училище Гордееву давали основы боя на ножах, причем факультативно, то уж сабельному бою, как седому архаизму, их точно не учили. А здесь пришлось

поработать и на ножах, и на рапирах, и на саблях. Француз прекрасно владел этими видами единоборства и от души, так, что пот градом сыпался, гонял Станислава по спортзалу. Хорошо, что лезвия были затуплены, иначе одними синяками дело бы не обошлось. Правда, тренировки не прошли даром, и уже на четвертом занятии Гордеев начал не только достойно защищаться, но и частенько доставать своего инструктора умелыми выпадами.

Кстати, Стас разобрался, почему его временный наставник носит прозвище Француз. На «объекте» за порядок в комнатах отвечали сами жильцы, горничных по штатному расписанию не предусматривалось. Однажды вечером Гордеев отправился в душ.

Путь по коридору лежал мимо комнаты Француза. Дверь к нему была открыта, инструктор занимался мытьем полов. Стас никогда не отличался любопытством, просто, проходя мимо, мельком оглядел жилище соседа. Его взгляд остановился на фотографии на стене. В человеке в форменной одежде с вздернутым к небу дулом автомата с трудом, но все же можно было признать Француза: на фото он выглядел гораздо моложе, чем был сейчас. И все бы ничего, да вот только форма, в которую тот был одет, особенно легко узнаваемое белое кепи и алые эполеты на плечах, являлась не чем иным, как парадным костюмом солдата французского Иностранного легиона. Открытие было интересным, но не более.

Как минимум два часа в день Гордеев занимался метанием всего, что можно метать в цель: ножи, звездочки-сюрикены, диски, топоры, обоюдоострые штыри-иглы. Француз даже нашел где-то ржавый серп – и он пошел в работу. Если с ножами Стас дело имел раньше, то со всем остальным ему пришлось крепко попотеть, прежде чем начало что-то получаться. К исходу недели и с метанием у Гора наметился определенный прогресс. Отправить сюрикен или метательный нож точно в цель размером с десятикопеечную монету с расстояния десяти шагов для него уже не являлось проблемой. С серпом и топорами у Станислава получалось хуже, он никак не мог привыкнуть к разбалансированности этих орудий. В цель попадал, но порой не лезвием, а обухом или рукояткой. Расстраиваться по этому поводу Стас не стал, рассудив, что нет большой разницы в том, чем противнику размозжить голову – лезвием топора или обухом…

Что касается занятий по рукопашному бою, они носили характер чисто тренировочный. Ни Француз, ни партнер по спарринг-боям парнишка-рукопашник ничего нового Гордееву преподать не могли. Последний, Стас это заметил, даже чуточку побаивался обострять бой, работал в основном на дальней дистанции. Да и Станислав не старался выкладываться и показывать все, на что способен.

От Анчара и Белявского почти неделю не поступало никаких известий. Евгений Серафимович, правда, звонил на третий день пребывания Гордеева на «объекте». Ему требовалось уточнить некоторые подробности того злополучного происшествия в ночном клубе. Правда, Станислав так и не понял, зачем Бесу необходимо было знать, какие туфли были на Гордееве в тот вечер и сколько раз, когда и где он общался с охранником Андреем.

На седьмой день около часа пополудни послышался клекот вертолетного двигателя. Знакомый геликоптер со «стрекозиной» кабиной выплыл из-за крон

деревьев и мягко опустился на площадку перед ангаром. Гор под присмотром Француза в это время занимался неподалеку, отрабатывая приемы метания ножей и сюрикенов в цель в движении.

Прилет начальства Француз встретил спокойно, причин для волнения у бывшего легионера не было. Правда, и Станислав не испытывал особого трепета от ожидания вестей. Он догадывался, что ничего хорошего вестник, спустившийся с небес, ему не несет.

Белявский, пригибаясь, пробежав под еще не остановившимися винтами, увидел Француза и Гордеева, спешащих навстречу, махнул им рукой, останавливая. Подойдя, он пожал обоим руки и быстро выговорил:

– Станислав, нам надо накоротке переговорить. Я спешу, у меня всего пять минут на беседу. Пойдем-ка вон туда, к ангару. В теньке спрячемся, а то солнце нынче печет. Последний день лета, завтра по календарю осень вступает в права, а жара так и не спадает.

– Мне подождать, Евгений Серафимович? – деликатно спросил Француз.

– Да, я как освобожусь, и с тобой парой слов перекинусь, – кивнул в ответ Белявский.

Они с Гордеевым отошли к ангару. Лицо Беса не выражало никаких эмоций, он был спокоен и деловит.

– Значит, так, Станислав… – несколько неуверенно начал Белявский, но почти сразу голос его окреп. – Пока ничем порадовать тебя не могу. Ты продолжаешь оставаться не то что главным – единственным подозреваемым в убийстве охранника ночного клуба. Более того, если раньше обвинение строилось лишь на показаниях свидетелей, то сейчас в деле появились улики, прямо указывающие на тебя как на убийцу.

– Отпечатки пальцев на огнетушителе, которым забили Андрея, принадлежат мне, – догадался Гордеев.

– Именно так, – грустно подтвердил Белявский. – Эксперты приезжали, снимали «пальчики» в твоей комнате во флигеле. Следы идентичны отпечаткам пальцев на огнетушителе.

– Ну что же, это можно было предвидеть, – криво усмехнулся Станислав и, памятуя вопросы Беса по телефону, мрачно спросил: – Догадываюсь, что и на моих туфлях обнаружились следы крови убиенного охранника.

– Увы, подошвы твоей обуви оказались чистыми, – отверг предположение Стаса Белявский.

– Для кого «увы»? – невинно поинтересовался Гордеев.

– Для следствия, – сделал вид, что не заметил скепсиса собеседника, Евгений Серафимович. – На месте преступления обнаружились следы подошв, измазанных в крови, кстати, твоего размера. Но, как я уже сказал, осмотр твоей обуви ничего не дал.

– И это все, что следователи накопали за неделю? – пожал плечами Станислав. – Маловато будет. И из-за этого вы прилетели сюда из Москвы?

– Для тебя – выше крыши: лет на десять-двенадцать строгого режима как минимум потянет, – жестко сказал Белявский. – А прилетел я сюда не специально по твою душу. В другое место спешу, по дороге оказалось. Но кое-что привез. Есть новость неприятная, над которой тебе, молодчик, стоит поразмыслить…

Евгений Серафимович сделал многозначительную паузу, после которой буднично проинформировал Стаса:

– Гражданин Гордеев С.Н., как особо опасный преступник, объявлен во всероссийский розыск. Вопросы ко мне есть?

Вопросов не было. Были лишь эмоции, которые Станислав постарался скрыть. Хотя кое-что требовалось уточнить.

– Дмитрий Васильевич говорил, что убийство охранника, возможно, провокация, направленная против него…

– Не «возможно», а точно провокация, – перебил Стаса Белявский. – Мы даже догадываемся, да что там догадываемся – знаем, кто это организовал.