Слабак, или Месяц после смерти
Шрифт:
– Пожалуй, у меня есть пара новостей, бабушка…
– Да? Слушаю.
– Ну, вообще-то я умер.
– Что?! Вот же ты! Да и твой портрет на чердаке в мэноре не шевелится! Я лежу с ним рядом, я знаю!
– Ах ты ж, соплохвостовые дышла! Я совсем забыл про портреты! Ещё хорошо, я не Поттер, моих изображений раз-два - и обчёлся… В мэноре, значит, на чердаке. Потом… у Панси был! Сам, идиот, подарил. И папа, кажется, во Францию родственникам посылал. Больше не помню, но как бы ещё где не завалялся… А Гарри, Гарри-то!
– Сейчас же прекрати скакать как кентавр и портить свою и так неидеальную причёску! Толком объясни, в чём дело.
– Все думают, что мы с Поттером погибли. И надо сохранить эту уверенность. А как можно держать всё в тайне, если портреты оживают только после настоящей смерти изображённого? Ведь Гарри весьма популярен, наверняка уже многие из тех, у кого есть картины с ним, догадались, что дело не чисто! И, значит, со до дня на день за ним начнётся охота!
– Так! Для начала возьми себя в руки и прекрати паниковать. Скажи-ка мне: что такое магический портрет прежде всего?
– А то вы не знаете, бабушка! Реликвия семьи, разумеется.
– Прекрасно. Теперь напомни - кто заказывает такие отнюдь не дешёвые вещи?
– Семья и заказывает.
– Не фыркай, а лучше пошевели мозгами - кто мог заказать портрет твоего Поттера?
– Да мало ли кто! Поттеры, вообще-то, не бедняки, если вы об… Точно! Некому было заказать! Ф-фух!
– Ну вот видишь! Стоило только слегка поднапрячься - и ты сам всё понял. С тех пор, как изобрели магическую фотографию, даже самые старинные роды обременяют себя заказами портретов не так уж часто. А уж всякие полукровки и магглорожденные… и говорить не о чем.
– Вот выберемся живыми из всей этой передряги - закажу портрет Поттера. Пусть себе висит на стене. Есть-то не просит…
– Гхм…
– Что?
– Ничего пока… А какая вторая новость? Ты сказал - у тебя пара новостей. С первой разобрались: ты считаешься мёртвым, и о том, что на самом деле это не так, надо помалкивать. Дальше?
– А дальше… Вы, бабушка, обзавелись правнучатым племянником и потеряли внучатую племянницу.
– Дай-ка сообразить… Нимфадора умерла, но оставила потомка?
– Верно. Даже странно, как быстро вы догадались. Не думал, что вспомните - вы же сами выжгли Андромеду с гобелена.
– То, что легко удалить с ткани, не так-то легко удаляется из памяти… У неё мальчик?
– Да. Тедди. Тедди Люпин.
– Люпин… Не помню таких.
– Отец Ремуса Люпина, мужа Нимфадоры, из магглорожденных.
– А имя-то выбрали! Не то медвежонок, не то волк, не то цветок…
– Метаморф.
– Что ж, неплохо. Они такая редкость… Как Андромеда пережила смерть дочери?
– Не знаю, бабушка. Мы не общались. Но, думаю, если всё сложится как… как надо, Малфоям придётся пересмотреть свои позиции по некоторым вопросам. В том числе - в отношении родственников,
– Драко, а как - надо? Как должно сложиться, ты знаешь?
– Как надо?.. Ну, наверное, чтобы люди не плакали, а смеялись. И чтобы небо освещалось не зеленью Метки, а радугой фейерверков. И новые имена появлялись не на надгробных плитах, а на семейных гобеленах. Ещё - чтобы не боялись своих соседей. И ловили не шорохи за дверью, а золотой снитч. И чтобы когда кто-то поднимает палочку, ты ждал не «Авада Кедавра», а самое большее - «Экспелиармус»… Наверное, примерно так.
– …Всё настолько плохо?
– Бабушка, вы по милости Лорда потеряли обоих сыновей. Теперь вот Нимфадора. Беллатрикс попросту с катушек едет. Да и кто их с Сириусом поставил по разные стороны баррикад? Тоже он. Теперь Лорд и до нас добрался… Мне всё это не по душе, бабушка. Я выбрал Поттера.
– Что ж… твоё право. Сириус тоже когда-то выбрал Поттеров… И чем всё кончилось?
– Лишь бы кончилось. Хоть как-нибудь… И пусть Тедди Люпин растёт в мирное время. В нём ведь есть частичка и моей крови…
– Ты куда?
– Поднимусь, посмотрю, как там.
– Драко?
– Да?
– Ты бы всё-таки… поосторожнее с Поттером.
– В смысле?
– Не увлекайся им особенно, говорю.
– Я и не… Да с чего вы взяли?!
– Не твоего он поля ягода, понятно? И не таращи на меня свои честные серые глаза! Все малфоевские приёмы на мне ещё при жизни твой папаша отработал. Я их наперечёт знаю.
– Да что ж мне сегодня так не везёт-то! Никто не хочет попадать под мои чары! Видно, вранье, будто в нашем роду были вейлы.
– Драко, ты меня услышал? Прекрати кривляться, я серьёзно. Поттер - не Блэк, в море страсти с головой не кинется, чтобы там вдвоём утонуть…
– Бабушка, я Блэк лишь наполовину. Я справлюсь. И нигде тонуть не собираюсь.
– Тонут обычно спонтанно.
– Я умею плавать, бабушка. В ванной Малфой-мэнора научился. И хватит об этом!
– Ты где застрял, Драко?
– Всё, я ушёл… Перемывали с бабушкой Вальбургой косточки общим родственникам, Гарри. Пока до десятого колена добрели, забыли, с кого начинали. Память-то в посмертии уже не та, сам понимаешь. Пришлось заново припоминать последние сплетни про весь магический мир.
– Гермиона отправилась мириться с Роном, а мне скучно. Давай я тебе пока дом покажу, хочешь?
– Пойдём, я его плохо помню…
* * *
– …А вот комната, в которой мы жили после первого налёта на Нору, во время свадьбы Билла и Флёр. Тогда мне не пришло в голову ничего лучше, как переместиться на Гриммо - казалось, это самое безопасное место. После Хогвартса, разумеется. Дом скрыт не только антимаггловскими чарами, но и заклинанием Фиделиуса.
– Тогда почему сюда разрешена аппарация?