Слабо не влюбиться?
Шрифт:
Не удержавшись, громко фыркаю. Интересно, она всем потенциальным клиентам это говорит или только реально симпатичным?
Пока Соколов примеряет на себя роль дауна, стриптизерша хватает его ладонь и кладет ее себе на бедро:
– Пойдем в ту комнату? Обещаю, тебе понравится. Я умею кое-что такое, отчего у тебя…
– У него нет денег! – выпаливаю я, прерывая поток ее пошлостей.
На самом я без понятия, сколько у Тёмы с собой налички, просто дальше наблюдать за тем, как его охмуряют, нет
– Вообще-то есть! – возмущенно вставляет Соколов.
Вы посмотрите, и дар членораздельной речи к нему сразу вернулся!
– И еще он несовершеннолетний! – продолжаю отпугивать танцовщицу. – Так что формально то, что вы ему предлагаете, уголовно наказуемо!
Девица недовольно кривится и, выдохнув пару непечатных слов, отправляется на поиски следующей жертвы.
– Ну и зачем ты это сделала? – кисло интересуется парень.
– Мы не за этим сюда пришли, – отрезаю я. – Ты мне еще спасибо скажешь!
– Не будь занудой, Солнцева! Я скоро в армию ухожу! Мне нужны яркие воспоминания!
– И сейчас ты их получишь, – заверяю я, заметив приближающуюся к нашему столу официантку с тарелками членистоногих на подносе. – Ярче некуда!
Соколов осуждающе качает головой, но от спора воздерживается. Наверное, в глубине души и сам понимает, что приваты со стриптизершами – это уже чересчур.
Когда тарелки с деликатесами оказываются перед нами, мы с Тёмой синхронно морщимся. Смотрятся жареные насекомые, прямо скажем, неаппетитно. Глядя на них, я чувствую, как мой желудок с громким воплем «не-е-ет!» съеживается от страха, но пути назад не существует: спор есть спор.
Деловито оторвав своему жуку лапки, я подношу его к лицу и тихо выдыхаю:
– Прости, дружище. Никто из нас не хотел этого.
А затем жмурюсь и дрожащими пальцами закидываю его в рот.
Первые впечатления выходят смазанными. Во мне слишком много эмоций, поэтому рецепторам не сразу удается считать новый вкус. Вторая попытка оказывается более удачной, и у меня наконец получается распробовать деликатес.
– Ну как? – внимательно наблюдая за моей мимикой и невольно копируя ее, спрашивает Тёма.
– Похоже на пережаренную курицу, – медленно пережевав, отвечаю я.
– То есть вполне съедобно? – воодушевляется он.
– Да. Я думала, будет хуже.
Как ни странно, я съедаю аж полтарелки своих жуков. А Соколов вообще уминает всю, заявив, что его сверчки по вкусу напоминают арахис. Набив животы насекомыми, мы с другом довольно улыбаемся друг другу и поднимаем в воздух бокалы с газировкой.
– За наш улетный вечер, малая, – друг озвучивает тост. – Ты круче все!
Мы лихо чокаемся, обливая пальцы сладкой шипучкой.
В глазах Тёмы искрится нежность, и у меня на душе вдруг становится как-то теплее. А ведь он прав: вечер и правда
Глава 29
Минувшая неделя напоминает фрагмент из прошлого, потому что мы с Тёмой проводим уйму времени вместе. Сходим с ума, дурачимся и надрываем животы от смеха. Внимание, которое раньше доставалось Диане, теперь перекочевало ко мне, и я, если честно, никак не нарадуюсь тому, что она уехала.
Благодаря Соколову даже экзамен по русскому языку, состоявшийся на днях, проходит гладко и без лишних нервов. Пребывая в приподнятом настроении, я играючи справляюсь со всеми тестовыми заданиями, на энтузиазме строчу сочинение и с легким сердцем покидаю аудиторию.
Знаете, почему классно быть хорошистом? Потому что никто не строит завышенных ожиданий на твой счет. Тебе не требуется сдавать экзамен на сто баллов и непременно доказывать всем, что ты большой-пребольшой молодец. А вот у отличников, увы, совсем другая история. Прессуют их нехило. Так, что не продохнуть.
Взять, к примеру, Лерку. За год учебы в одиннадцатом классе она сникла прямо на глазах. Училась не то что днями – ночами напролет. Ходила вечно невыспавшаяся, уставшая, и даже отношения с противоположным полом как-то резко перестали ее интересовать.
Я относилась к загруженности подруги с пониманием – как-никак человек занял призовое место во всероссийской олимпиаде по физике! Понятно же, что такие достижения просто так не даются, для этого нужны жертвы. И в Леркином случае жертвой стала ее личная и социальная жизнь.
– Ну как третье задание из части С? Справилась? – спрашиваю я у Грановской, когда мы выходим с консультации по математике.
Лерка идет чуть впереди, и внезапно меня пронзает неприятная мысль: она так исхудала в последнее время. Если раньше подруга относилась к категории девушек с аппетитными формами, то сейчас стала напоминать тощую, вечно недоедающую модель. Гроновская по-прежнему красива, но теперь ее красота отдает немного нездоровыми оттенками.
– Да, – кивает она, не оборачиваясь. – Быстрее бы уже отстреляться. А то мозг от этих формул плавится.
– И не говори. Я мечтаю о том времени, когда экзамены наконец будут позади!
– Угу, – Лерка подходит к окну и опирается на подоконник. – Так жарко, да? У тебя водички с собой нет?
– Вот, держи, – лезу в рюкзак за бутылкой, умолчав о том, что лично мне совсем не жарко. На улице уже который день не больше двадцати градусов.
Грановская жадно осушает бутылку и, утерев губы тыльной стороной ладони, вновь припадает к подоконнику.
– Лер, все в порядке? – осторожно касаюсь ее плеча. – Ты какая-то изможденная…