Сладкая отрава
Шрифт:
Злюсь на нее и делаю резкий выпад в сторону. Китнисс не ожидала подобного, поэтому, не успев среагировать, оказывается прижатой к постели моим телом. Я удерживаю ее руки по обе стороны от головы, а ногами сдавливаю бедра Сойки. Наши лица на одном уровне, а яркие серые глаза смотрят в мои, не мигая.
Даже поверженная, Китнисс все равно не собирается объясняться.
– Ты запер меня здесь, и эта комната ничем не отличается от темницы, в которой я была до этого! – выпаливает она, сверкнув глазами. – Так к чему эта наигранная забота
– Дура! – вырывается у меня. – Тебе надо есть, ты тощая и можешь заболеть…
Заболеть, умереть и оставить меня одного – мысли, которые я не озвучиваю вслух. Хотя, умереть с голоду у Китнисс точно не выйдет – я не позволю ей так просто избавиться от моего общества! Если понадобится, буду насильно запихивать в нее пищу, но не дам загубить несчастное тело.
Китнисс выглядит обиженной моими словами, и я внутренне соглашаюсь, что прозвучало грубо.
– Заболеешь, а тебе еще рожать, – добавляю я, вспоминая зачем, собственно, я притащил в свое жилище ту, которую не люблю.
Брови Китнисс недовольно сходятся на переносице, и она пренебрежительно фыркает, словно отмахиваясь от моих слов.
– Слезь с меня, – говорит Сойка, напрягая руки, будто пробуя свои силы.
Перевожу взгляд на пространство между нами – мы слишком близко, я чувствую тепло ее тела. Волнительно. Делаю какое-то инстинктивное движение бедрами, сильнее сжимая ее ноги, и щеки Китнисс вспыхивают. Вероятно, от смущения. Или… она чувствует то же приятное напряжение, что и я сам?
Ее лицо так близко. Слишком близко. Сойка, похоже, злится, но от этого выглядит еще более привлекательной. Мой взгляд задерживается на ее губах. Чуть приоткрытых и таких манящих. Наклоняю голову ближе к Китнисс. Ее дыхание холодит мою кожу… Странное выражение в глазах напротив: страх, волнение… нежность?
Еще секунда, и наши губы встретятся… Китнисс прикрывает глаза, вероятно, соглашаясь на поцелуй, и ее сухие губы тянутся навстречу моим…
Буквально в последнее мгновение я успеваю отвернуться, и ее губы касаются моей щеки. Мы оба замираем. Я не шевелюсь и не отстраняюсь, пораженный собственными действиями – я почти поцеловал ее. Сам. Зачем мне это? Китнисс, похоже, тоже растеряна, но в какой-то момент губы Сойки снова начинают ласкать меня. Она покрывает мое лицо осторожными поцелуями, постепенно перемещаясь к губам. Внутри меня тревожное, но уже знакомое чувство – волнение, даже легкое возбуждение, от предвкушения настоящего поцелуя…
Что я делаю? Я позволю ей поймать меня в свои сети? Только теперь я осознаю опасность, исходящую от Сойки. Дергаюсь, ударяя ее по лицу и привставая с тела девушки, резко отталкивая ее от себя.
– Ты больше не отравишь меня своим ядом, – говорю я, оказываясь на ногах и бросая злобный взгляд на Китнисс, раскинувшуюся на кровати.
На ней нет штанов, только длинный балахон серого цвета, заменяющий платье, но сейчас и он задрался, обнажив угловатые коленки. Она выглядит одновременно смущенной и разгневанной.
–
Китнисс приподнимается на локтях и смотрит на меня долгим испытывающим взглядом. А я внезапно понимаю, что мое тело перестает мне подчиняться. Кровь бешено стучит в висках, а перед глазами с неимоверной скоростью мчатся картинки, которые я предпочел бы никогда в своей жизни не видеть. Хоторн в объятиях Китнисс. Ее ногти, оставляющие полоски страсти на его спине. Их стоны удовольствия, сливающиеся в вой, разрывающий мои внутренности…
Из моего горла вырывается сдавленный рык, и я буквально бросаюсь на Китнисс – подмять ее под себя, пометить, показать ей, что она моя, и Хоторн ее больше не получит! Мои руки с силой сжимают ее плечи, а пальцы впечатываются в мягкую кожу, наверняка, оставляя следы. Лицо Сойки расплывается перед глазами – я зол, я невероятно зол на нее. Мне было больно, так пусть будет больно и ей! С силой дергаю за воротник ее непонятной рубахи, разрывая ткань. Светлая кожа… Подаюсь вперед, касаясь ее, оставляя на ней красные пятна засосов…
– Отпусти! – кричит Китнисс, извиваясь подо мной и нанося беспорядочные удары куда придется. – Мне больно!
Хищно улыбаюсь – мне все равно. Я чувствую даже не страсть, а слепое желание отомстить. Подавить! Подчинить ее себе!..
Не знаю, сколько проходит времени, но я внезапно замираю, не понимая, почему почти лежу на Китнисс. Ее одежда разорвана сверху, частично обнажая грудь, а лицо залито слезами…
– Черт! – вырывается у меня. – Что произошло?
Китнисс не отвечает, только плачет и слабо ударяет меня дрожащей рукой.
– Уйди! – требует она, упираясь руками мне в грудь.
Я встаю с нее, озадаченно оглядываясь вокруг. Приступ? Я чувствовал ревность, потом меня охватила ярость, а потом… Кажется, я пытался изнасиловать Сойку? Что за бред? Зачем мне это? Я не хочу связываться с ней… Но напряжение в штанах говорит об обратном.
– Твои глаза, – всхлипывает Китнисс, отползая на другой край кровати. – Они были такие страшные, – бормочет она, схватив подушку, и прикрывается ей от меня.
– Извини, – произношу я растерянно. – Ты сама виновата…
– Я!? – восклицает Китнисс. – Я не просила тебя набрасываться на меня. Не предлагала снова бить меня, Пит!
– Ты – яд. Ты – моя отрава, – говорю я резко, проводя рукой по волосам. – Ты пропитала собой всю мою жизнь! Хотела уничтожить меня раньше? Не вышло! Решила повторить?!
– Нет! – возражает Китнисс. Ее голос звучит глухо – она уткнулась лицом в подушку, оставляя на белой наволочке следы соленых слез. – Я не делала ничего такого, Пит…
– Оставь оправдания при себе! – бросаю я, отмахиваясь от Сойки. Отворачиваюсь, ища глазами свои штаны и, найдя их, надеваю на себя. – Мне не интересно, что нового ты соврешь, лишь бы спасти свою шкуру!