Сладкая приманка (сборник)
Шрифт:
— Он умереть боится, — сказала я.
— Здесь он зачем? — переспросил Гиря и мотнул головой в сторону ворот. — Почему он не там?
Я помолчала, размышляя, стоит ли говорить то, что мне известно о намерениях начальника лагеря. Но дело касается жизни этих людей, решила я, значит, они имеют право знать обо всем.
— У Кузина есть приказ, — сказала я, — уничтожить всех в лагере. Включая охрану, чтобы свидетелей не осталось… Он…
Я кивнула головой в сторону Дохляка.
— … в это поверил. Он жить хочет.
— И
— Да, — ответила я.
Помолчали несколько секунд. Я понимала, что сейчас он решает трудный для себя вопрос: верить мне, женщине, или нет, неизвестно откуда и зачем появившейся в лагере, несерьезной на вид…
— Чей приказ? — спросил Гиря.
Я секунд пять подумала — говорить или не говорить?.. И решила, что эта информация не составляет государственной тайны.
— Федеральной службы безопасности…
Гиря усмехнулся недоверчиво:
— Зачем им это?
— Выслужиться хотят, — пояснила я. — Вас перестреляют, а в рапорте напишут, что вы массовый побег организовали. И всех вас при задержании пришлось пострелять, потому что вы оказали сопротивление… Кузин с пулеметами у ворот вас ждет.
— Вот сука, Жирный! — выругался Гиря. — Ему два раза уже напильник в брюхо втыкали… Живучий, падла! По лагерю последнее время только с двумя автоматчиками ходил, берегся, сука!..
Он сплюнул.
— Всех, значит, положить хочет… — не то спросил, не то подтвердил Гиря.
— А потом от свидетелей избавится, — подтвердила я. — Охранников своих постреляет… В рапорте напишет, что вы их убили…
— Туда им и дорога! — буркнул Гиря. — Суки еще те! Им зека шлепнуть, что комара…
Парень, видно, на что-то решился. Он встал с подоконника, и оказалось, что я ему где-то по плечо, не выше… Гиря рывком выдернул автомат из рук Дохляка и неожиданно сунул его мне в руки.
— Держи! — сказал он. — Обращаться с этим, надеюсь, умеешь?
Я даже оторопела слегка от такой наглости. Это он меня спрашивает, офицера МЧС, которая раз в неделю полдня проводит в тире, совершенствуясь в стрельбе из самых различных видов оружия, включая огнемет… Впрочем, откуда же ему это знать? На лбу у меня не написано, хорошо ли я умею стрелять…
Но спросила я его совершенно о другом:
— А почему ты не хочешь оставить его себе?
Гиря усмехнулся:
— Если на тебя пятнадцать человек нападут, ты языком от них отбиваться будешь?
— Хорошо, — согласилась я. — Возьму автомат — уговорил…
— А мне одолжи вот это, — сказал Гиря и ткнул пальцем в наручники, болтающиеся у меня на поясе. — У Дохляка, что ли, отобрала?
Я машинально кивнула и сунула ему браслеты, которые он тут же спрятал в карман и при этом мрачно усмехнулся…
Гиря еще раз выглянул в окно, посмотрел — далеко ли еще пламя… И понял, что медлить нельзя… Снопы искр летели по ветру от соседнего, уже горящего здания в нашу сторону…
— Ладно, Ольга, объясняй, что ты придумала…
Я
«Ну, наконец-то. Теперь быстро, очень быстро… Если всех собрать достаточно быстро, мы сумеем прорваться в лес».
— Уходить нужно через огонь! — сказала я. — Это единственный путь, где стрелять не будут, некому! Туда и пойдем… Я не знаю, что там, дальше… Но главное — там можно пройти живыми. Больше нигде нельзя… И еще — Кузина там нет.
— Сгорим! — засомневался Гиря… — Не пройдем!
— Надевайте телогрейки, берите в руки что-нибудь вроде щитов — закрываться от искр и горящих веток… Под этим прикрытием и прорвемся.
— Дай бог, — отозвался Гиря…
С этими словами он пошел к выходу, легко раздвигая людей своей фигурой. Я поспешила за ним, держа автомат таким образом, чтобы он сразу бросался в глаза всем, кто попытается на меня напасть… Больной туберкулезом охранник не отставал от меня ни на шаг.
Мы выбрались на улицу.
— Передай там, — сказал Гиря пожилому заключенному, что стоял рядом с ним, — всем на прогулку… Да побыстрее, мать вашу!
Тот исчез за спинами остальных. Я только теперь обратила внимание, что почти все заключенные были пожилого возраста, молодых не было вообще. Лет сорока — тридцати пяти я увидела всего несколько человек… Остальным явно за пятьдесят…
«Странно, — подумала я. — Вот уж не предполагала, что лагеря у нас теперь специализируются по возрастам… А где же, кстати, обитатели остальных бараков? Заключенных здесь должно быть гораздо больше…»
Жаркая мгновенная мысль пронеслась у меня в голове и обожгла сознание:
«Неужели сгорели? Не может быть!..»
— Гиря, — спросила я, — почему народу так мало? Где остальные?
— Все здесь, — ответил он. — Этот лагерь закрывать должны были, а нас переводить по другим зонам. Они уже два года к консервации готовятся…
— Сколько же вас? — спросила я.
— Пятьдесят четыре человека, — ответил Гиря. — Все на месте…
Между тем на улице образовалась небольшая толпа в телогрейках и шапках-ушанках. Гирю все слушались беспрекословно…
Я поняла, что совершенно точно выделила из множества этих людей неформального лидера. И сумела с ним договориться. Впрочем, сама ситуация мне помогала. Лидер — всегда человек умный. И Гиря, как умный человек, и без меня прекрасно понял, что выхода у них нет. А тут я, невесть откуда свалившийся на него союзник… Стоит ли разбираться — откуда и зачем? Будет время, тогда разберемся! Если живы останемся… Люди, попавшие в критическую ситуацию, любому союзнику рады…
Мы стояли в небольшом дворике, укрываясь от огня и от наблюдателей-охранников, расположившихся вдоль колючей проволоки… Гиря влез на кучу ржавых радиаторов парового отопления и стал очень высоким. Он возвышался над толпой заключенных, словно памятник Маяковскому на площади перед Концертным залом имени Чайковского…