Сладкий развратный мальчик (др. перевод)
Шрифт:
– За нашу замечательную дочь, - произносит он тост, поднимая свой бокал в воздух. Он снисходительно улыбается мне, притягивая Маму ближе к себе, а позади них закат создает прекрасный фон, и я уверена, он был бы рад увидеть этот момент, запечатленный в рамку.
– Я верю, что твои сумасшедшие выходные выдались на славу, и, как твой отец, я не хочу слышать ни одной подробности об этом.
– Он улыбается своей маленькой шутке, и я бы посчитала ее забавной, если бы наша история не была бы такой опасной.
– И надеюсь, что твое будущее будет, ни нечто иным, нежели
Я чокаюсь с его бокалом без энтузиазма, и, наблюдая за его лицом, пока он осматривает меня. Я принимала душ дважды, но все еще выгляжу, как смерть, выряженная в черную футболку и рваные джинсы. Его взгляд перемещается к моему рту, шее, где я пыталась скрыть укусы и бордовые засосы серым трикотажным шарфом. Улыбка отца сразу превращается в гримасу отвращения, но, кажется, он не заметил мое обручальное кольцо. Осторожно, я скользнула рукой в карман, от греха подальше.
Он ставит свой бокал на барную стойку и отступает от мамы.
– Женщины, которые преуспевают в бизнесе - леди, - выдавливает он это, сквозь сжатые зубы, и я ощущаю капельку удовлетворения, зная, как он наслаждался этим моментом. Я была ничем, как кроме самой ответственностью и амбициозностью последние четыре года, и поэтому у него почти не было возможности критиковать меня. Но сейчас он в своей стихии. Мой отец любитель по части оскорблений, а не похвал.
– Мы съездили в Вегас отпраздновать наш выпуск, Пап. Мы не стали проститутками.
– Нет, Миа, ты просто вышла замуж за незнакомца.
– Ты должна будешь много работать, до того, как заслужишь свое место в Бостонском Университете. Как бы сильно я не одобрял идею тебя в качестве танцора на всю оставшуюся жизнь, по крайней мере, я восхищался твоими амбициями. Теперь, вскоре после выпуска из колледжа, ты заявляешься домой, выглядя как...
– Он качает головой.
– Даже, не имею понятия, чем ты там занималась. Ни один человек не захочет работать на шлюху, которая является на работу с распухшими губами и засосами, и от которой несет так, будто пила дни напролет. Приведи себя в порядок, Миа.
Мама шокировано вздыхает, и смотрит на него, будто возражает против этой абсурдной тирады. Но ее настрой улетучивается, когда он встречается с ней глазами в вызове. Он проносится, как ураган, забывая о своей "Мимозе". Мама остается, просто сказав:
– Ооо, милая.
– Не надо, мам. Я в порядке.
Не хочу, чтобы она выбирала меня. Скоро я уеду, и жизнь будет для нее намного проще, когда она будет непосредственно в "Команде Дэвида". Она смотрит на меня противоречивым взглядом, и после удаляется в дом вслед за папой.
Задвижная стеклянная дверь закрывается слишком сильно, но я все еще могу слышать отца.
– Она научится когда-нибудь хоть чему-то? Она упустит эту возможность только через мой труп.
Оглядываю совершенный двор моей мамы - безупречный газон, буйно засаженные клумбы, девственно-белый забор - и чувствую себя уродливым сорняком посреди всего этого. Я всегда чувствовала себя здесь
***
Открытые ворота зоопарка Сан-Диего самое большое привлечение для толпы. Но за Домом Рептилий и мимо амфитеатра "Вэгерфорсская чаша", есть множество экспонатов, которые мало посещают, и тут почти все время тихо, даже когда зоопарк переполнен туристами. Это всегда было моей любимой метафорой "найти тишину в хаосе". И это место, где я могу все обдумывать.
В начале дня, во вторник, я проскользнула мимо туристов и семей с зелеными пластиковыми колясками, которые выдает зоопарк на входе, и повернула налево мимо экспонатов фламинго, направившись в мое тайное местечко. Мне нужно подумать о том, что я возьму в Бостон, и смогу ли я организовать все так, что бы переехать на следующей неделе, а не через три.
Нужно подумать о том, кем мне устроится: официанткой, пекарем, продавцом, бизнес ассистенткой. Может танцовщицей в клубе, просто ради того, чтобы послать отца на хрен через всю страну. Мой мозг сразу отсеивает мысль о непосредственной работе инструктором по танцам. Отключаю извилины и иду к моей любимой скамейке, сажусь и вздыхаю тяжело и долго. Мне определенно не стоит думать о том, что сегодня в любое время, Ансель может лететь в Париж.
– Ты права, - глубокий, знакомый голос слышится неподалеку.
– Эта часть зоопарка безлюдна.
Не верю своим ушам. Открываю глаза, и вижу Анселя, идущего по асфальтированной дорожке. Он опускается на скамейку и вытягивает руку на спинку, положив ее позади меня. Пальцы его правой руки располагаются на моем плече.
У меня нет слов.
Это знакомое чувство, но по абсолютно не понятным причинам. У меня нет слов от шока, а не стеснения.
– К-к-к...- начинаю я, сжимая закрытые глаза.
Он ждет, терпеливо, кончиками пальцев распространяя тепло по коже и поглаживая ее.
– Что ты здесь делаешь? Как ты узнал...
– Ты рассказала мне, что это место для размышлений. Ты сказала, что любишь эту часть зоопарка, и я соглашусь с этим, - отвечает он, осматриваясь, - я не понимаю этого вообще. Бетон и спящие ящерицы. Я здесь уже около часа?
– Он наклоняет голову и тепло улыбается, как будто он не жуткий сталкер.
– И еще я здесь потому, что не могу быть от тебя в дали, Миа. Ты моя жена.
Мои глаза, должно быть, расширились от ужаса, так как он взрывается смехом, он убирает руку, наклоняется и упирается ею на бедра.
– Извини. Это было не хорошо. Я в Сан-Диего, потому что мой вылет сегодня ночью отсюда. Оливер встречается с архитектором, чтобы реконструировать свой магазин и это последний раз, когда мы видимся друг с другом на некоторое время. Мы приехали вместе вчера вечером, и сегодня я пришел сюда, надеясь, что ты правда, приходишь в это место все время, чтобы подумать. И возможно еще, чтобы самому разобраться в мыслях.
– Добавляет он, смотря на меня и мило улыбаясь.
– Клянусь, я пошутил.