Сладкое искушение
Шрифт:
От пяти трясущихся человек начинает трястись и кровать. Анна в поисках большего тепла проскальзывает коленом мне между ног, и я вынужден подавить стон. Это не сексуально, — внушаю я себе. Я дергаюсь к ней навстречу и опускаю руку на ее бедро. Она в порядке. Мы все в порядке. Пока что точно.
Я закрываю глаза и погружаюсь в мысли об одном хорошем моменте из сегодняшнего убийственного дня. Я наконец признался Анне в любви. Жизнь слишком коротка, чтобы бояться. Я обещаю сам себе, что с этого момента меня ничто не сможет отдалить от Анны.
Я радуюсь,
Копано тоже поднимается и садится на краю кровати, спиной к нам. Блейк, поморщившись, надевает свою мокрую одежду.
— Я заведу лодку и валим отсюда, — говорит он. Мы с Коупом лишь киваем.
Приходится снова надевать свои мерзкие шмотки, но когда я согрелся, это хотя бы терпимо. После чего, на всякий случай, я беру еще одно одеяло и накрываю им девушек. Коуп тоже одевается, и перед выходом из каюты я перехватываю его за руку. Мы встречаемся взглядами и он сжимает зубы. Я опускаю руку.
— Я… прости, — запинаясь, говорю я. Ничего другого я выдавить из себя не могу. Просто вспоминаю, каким он был в Сирии, как я им восхищался и хочу вернуть все это — вернуть друга.
Он смотрит на меня, поджав губы, и медленно кивает.
— И ты меня.
Больше мы ничего не произносим. Оборачиваемся к спящим девушкам и оставляем их отдыхать.
Глава 27. Никаких прощаний
"Солнце одарило меня своими лучами, и ко мне пришла песня, я должен ее спеть,
И рассказать миру о том, что чувствую, пусть далее это будет стоить мне всего."
"Alive" P.O.D.
Вернувшись в Лос-Анджелес, мы отвозим Зи в монастырь, в котором родилась Анна. Белиал думает, что там ей будет безопасней. Затем доставляем Коупа в аэропорт и провожаем Блейка обратно в Санта-Барбару. Мы стараемся думать о хорошем, но, естественно, мысли каждого обращены к одному: Князья что-то знают. Пророчество может исполниться завтра или через много лет — этого нам не дано было знать наверняка, как и того, встретимся ли мы снова. Не слишком позитивные мысли, но впервые у нас появилась надежда на что-то большее. Надежда на изменения.
На лучшее.
Жизнь без демонов.
Мы с Анной едем домой, где вскоре появляется Белиал. Я стискиваю зубы, когда он являет нам свой напыщенный облик, напоминая о последней нашей встрече и его предупреждении после саммита. Я предельно уважаю отца Анны, начиная с тех пор, как узнал, что он симпатизирует Нефам, но я больше не собираюсь прогибаться перед ним или кем-либо другим из Князей. При его появлении я продолжаю стоять, скрестив руки на груди. Если он и в этот раз попытается выбросить меня из жизни Анны, мой ответ ему не понравится.
Выражение лица Белиала становится убийственным, по мере рассказа
— Как они сказали, дословно, — требовательно спрашивает он. Анна повторяет услышанные вчера слова и Белиал наконец садится, в его присутствии комната становится заметно меньше. Его взгляд мечет молнии, и я буквально вижу, как крутятся шестеренки у него в голове, в попытке выработать план спасения дочери.
— Придется переехать, Анна, — говорит он, и я согласно киваю. — Тебе нельзя оставаться в Атланте.
Подразумевается: нельзя оставлять ее вблизи моего отца. Сердце Анны разбивается от осознания того, что придется расстаться с Патти. Белиал прикидывается, что его не трогают слезы Анны, как и я, но это абсолютная неправда.
— Все мои помыслы направлены лишь на то, чтобы защитить тебя, Анна, — говорит он. — Отправка шептунов той памятной ночью, история с двумя мальчишками — все, чтобы заставить тебя двигаться вперед. Все. Я ненавижу расстраивать тебя, но все мои действия — во благо.
Я мысленно вздрагиваю, когда Анна подастся вперед.
— Какая еще история с двумя мальчишками? — многозначительно интересуется она. Анна услышала и выхватила именно то, на что я рассчитывал.
Белиал смотрит на нее, затем переводит свой взгляд на меня.
— Мне казалось, он расскажет тебе.
— Расскажет что? — резко произносит Анна.
Я качаю головой и опускаю глаза. Это последняя тема, которую мне хочется обсуждать, особенно теперь, когда мы с Коупом наконец во всем разобрались. Мне хочется забыть об этом, и я знаю, что Анне будет больно, она взбесится, узнав о планах ее отца: чтобы она забыла обо мне и влюбилась в Коупа, чтобы полюбила кого-то более надежного.
Побелев, она подрывается и наседает на него.
— Так вот, что ты сказал Каю, приказав держаться от меня подальше? — спрашивает она. Глаза моей девушки сверкают от негодования.
— Да, — невозмутимо отвечает он. — Я сказал сыну Фарзуфа…
— Кайден, — говорит Анна. — Его зовут Кайден.
Прежде никто за меня не заступался, и, держу пари, с Белиалом так тоже никто еще не разговаривал. Он замирает и на его челюсти играют желваки, после чего сквозь зубы он продолжает:
— Именно это я сказал Кайдену. И он согласился, что для тебя так будет лучше.
— А что еще он мог тебе сказать? — кричит Анна. — Ты же чертов Князь!
— Нет, Анна, — через силу произношу я. — Тогда я действительно согласился с ним. — Я смирился. Чувствовал, что с Коупом ей будет безопаснее и лучше, и думал, что смогу это пережить, но ошибался. Теории не всегда применимы в жизни.
— Да, и вы оба оказались не правы! — У нее дрожит подбородок и я вдруг понимаю, что не один мучился последние полтора года. Глядя на ее лицо, вижу, что ее сердце тоже было разбито.