Сладкое поражение

Родейл Майя

– Слушай, а ведь я действительно повредил голову, вот, посмотри, – заметил Филипп, жестом указывая на шрам над правой бровью.

– Перестань напоминать мне об этом, – пробурчал Девон.

Филипп бы перестал, если бы это так сильно не раздражало брата и не забавляло его самого. Кое-что в их отношениях все-таки осталось неизменным.

– Пусть тебя радует то, что твой шрам появился раньше, – признал Филипп.

– Что мне еще остается? Правда, меня очень радует тот факт, что ты мне должен, сколько там, шестьсот фунтов?

– Добрый вечер, джентльмены, – поприветствовала их Эмилия, появившись

в холле.

– Ты, как всегда, потрясающе выглядишь, Эм, – отметил Девон улыбаясь.

Филипп отвел глаза.

– Хорошо. Ну, так что, отправляемся? – спросил он.

– Ты едешь с нами? – спросила Эмилия.

– Девон любезно одолжил мне фрачную пару и позволил присоединиться к вам в качестве гостя, – солгал Филипп.

Но это была ложь во благо, на балу он надеялся встретить Анджелу. И то, что у него не было приглашения, вряд ли могло иметь какое-то значение. Само его появление после столь долгого отсутствия откроет ему любые двери, поскольку даст светскому обществу обильную пищу для сплетен. Это будет для них своеобразным подарком и развлечением как минимум на ближайшие две недели.

Девон открыл, было, рот, чтобы возразить, но Эмилия опередила его:

– О, Девон, как мило с твоей стороны! Девон улыбнулся:

– Итак, отправляемся?

Глава 16

– Герцог и герцогиня Бекингем, – во всеуслышание объявил дворецкий, когда они прибыли на бал. – И… – добавил, взглянув на Филиппа: – маркиз Хантли?

Вначале это привлекло внимание тех, кто стоял рядом. Головы повернулись в его направлении, рты приоткрылись, глаза широко раскрылись, брови поднялись – все типичные признаки удивления в той или иной степени проявились на лицах тех, кто увидел Филиппа. Затем молчание волнами покатилось по бальному залу, заражая одного за другим, пока даже оркестр не перестал играть. Пары, кружившиеся в вальсе, внезапно остановились, натыкаясь друг на друга.

Затем по залу прокатились удивленные вздохи, перешедшие в шепот, и стало казаться, будто в зал влетел рой пчел. А когда сотни людей одновременно заговорили, шепот перерос в монотонный гул. Затем опять заиграл оркестр, и пары закружились в танце.

– Похоже, я еще не растерял своих особых магических качеств, – пошутил Филипп, – и способен вызвать скандал одним своим появлением.

– Это еще только начало. Боюсь даже подумать о том, что еще готовит нам этот вечер, – пробормотал Девон.

В какой-то момент, когда добрая сотня гостей откровенно разглядывала его, явно готовясь к тому, что бы начать перемывать ему косточки, Филипп едва не потерял самообладания. Сейчас он чувствовал себя не величайшим негодяем своего времени, а мальчишкой, впервые переступившим порог школы.

«Никто не будет тебя любить. Они будут смеяться над тобой».

В тот первый день в Итоне он стоял, выпрямившись, расправив плечи, стиснув зубы, и молчал, словно провоцируя их говорить ему все прямо в лицо. Сегодня вечером он вел себя точно так же, только на лице его играла усмешка. «Вы соскучились по мне?» – говорили его глаза.

Один или два человека улыбнулись ему в ответ. Несколько человек охнули от такой наглости и повернулись к нему спиной. Некоторые мамаши живым заслоном выступили вперед,

прикрывая своих дочерей от Филиппа. Но им и так ничто не угрожало – ему была нужна только одна женщина.

Он надеялся, что если Анджела была свидетелем его появления, то она наверняка поймет, почему он так долго колебался, прежде чем сделать ей предложение. Ему так важно, чтобы именно сейчас она была рядом с ним, придавая ему сил и уверенности в себе. Но с другой стороны, он испытывал облегчение, оттого что ей не пришлось выносить все это. И тут вдруг он обнаружил, что в его плане есть один изъян. Он никак не сможет поговорить с ней сегодня вечером. Он просто не подойдет к ней. Если ему повезет, он лишь издали посмотрит на нее. Он не заставит ее выносить это пристальное внимание к его персоне и не допустит, чтобы на нее легла тень его подпорченной репутации.

И, так же как в тот первый школьный день, рядом с ним, наследником титула, стоял герцог, только сейчас это был брат, а не отец.

– Теперь ты понимаешь, почему я не появлялся здесь пять лет, – пробормотал Филипп.

– Публике нужны свежие впечатления.

Но тут внимание братьев привлекли суета и оживление и толпе гостей, к ним явно кто-то торопился.

– Филипп, неужели это ты? Чертовски рад видеть тебя! – воскликнул Паркхерст, лавируя между фраками и пышными юбками.

В его голосе звучала неподдельная радость, и Филипп искренне обрадовался встрече со старым другом, хотя некоторая настороженность не покидала его. Паркхерст всегда был рядом, участвовал во всех похождениях и пирушках Филиппа. Похоже, только на этом и держалась их дружба?

– Рад вновь видеть тебя, Паркхерст, – сказал, обращаясь к нему, Филипп, ничуть не кривя душой.

– Мы должны выпить и отпраздновать твое возвращение. Слава Богу, что ты решил прийти на этот бал. Клянусь, я тут умирал со скуки и готов был утопиться в чане с лимонадом.

– Значит, я подоспел вовремя, – сказал Филипп, беря у лакея бокал с бренди. Он тут же понял, что выпивать ему совсем не хочется.

– Твое здоровье! – торжественно произнес Паркхерст, поднимая бокал. Филипп тоже поднял бокал, но пить не стал.

– Что, черт побери, у тебя на пальце, Паркхерст? – Если бы на этот момент Филипп сделал глоток, он бы непременно поперхнулся.

– А, это… – сказал Паркхерст, растерянно глядя на обручальное кольцо на своей руке.

– Так, значит, тебя все-таки заковали в кандалы? – спросил Филипп с усмешкой.

Паркхерст женат. Это было неожиданно. Куда катится этот мир?

– Матушка меня все-таки допекла. Но Лилли, моя жена, она прелесть. Не слишком донимает меня по поводу того, что я много времени провожу в клубе. Она тоже здесь, где-то шепчется с подружками.

– Мои поздравления, – произнес Филипп, поднимая бокал, но он и на этот раз даже не пригубил.

– Я бы обязательно послал тебе приглашение, если бы знал, где ты.

– Конечно. Мы с тобой не любители писать письма.

– Это точно. Преимущество семейной жизни – во всяком случае, одно из многих, – что всю переписку Лилли взяла на себя.

– Ты мог бы нанять секретаря, – заметил Филипп.

– Но ведь моя матушка все равно не отстала бы от меня со своими требованиями жениться, – ответил Паркхерст.