Сладость горького миндаля
Шрифт:
– Главное, - дополнил Донован, - все, что совершено этим неизвестным подлецом, неподсудно. Сказать Патрику, что ...
– он неожиданно умолк.
Он вспомнил. Патрик разозлился тогда на сестру, обвинил во лжи.
"-Лжёшь. Чего ты не знаешь в этом доме, ведьма?"
Сестра тогда зло ответила, что не знает, когда он поумнеет и перестанет досаждать девице, которая явно им пренебрегает и предпочитает другого. "Она давно прохаживается мимо дверей Хэдфилда, а ты идиот, ничего не видишь..." Она же добавила, что "мисс Шарлотт слишком часто прохаживается по галерее третьего этажа, если ты, конечно, меня правильно понимаешь. С тех пор, как она оставила надежды захомутать твоего братца Райана, она решила поймать другую
Он рассказал об этом Мэддоксу.
– Она просто натравила Патрика на Хэдфилда. У мисс Элизабет, в самом деле, мог быть зуб на Эдварда Хэдфилда, ведь он пренебрёг ею и отказался на ней жениться, но над самим Патриком она смеялась. Разве что она хотела руками Патрика свести счёты с Хэдфилдом?
– Донован снова замер, - постойте, я кажется, понимаю...
Чарльз и вправду вспомнил, как появились в коридоре мисс Элизабет и Джейн Лидс - именно тогда, когда Патрик оказался в подвале. Она сказала тогда, что слышала шум. Но шум из подвала был слышен только в галерее. Стало быть, именно она снова послала Патрика в подвал?! Но откуда она могла знать про Лорримера и Шарлотт?
Голова Донована шла кругом.
Он рассказал Мэддоксу и об этом и снова замер в оцепенении. Что-то опять мелькнуло перед его мысленным взором, мелькнуло - и погасло. Чарльз напрягся. Как же это, а? Ведь только что он понял что-то важное... Мэддокс молча смотрел на него, не торопя и не перебивая.
– Джозеф Бреннан!
– память на мгновение расступилась, как щель в театральном занавесе, - ну конечно! Джозеф, когда позировал мне, рассказал, что считает Энн Хэдфилд - безумной! Он сказал, что забыл передать Райану слова ветеринара о Кармен, пошёл к нему - и у самой спальни племянника - увидел Энн! Со свечой и ночной рубашке! И сказал, в тёмном холле ещё кто-то мелькнул! Я спросил, хотела ли она войти? А он ответил, что она выходила! Сказал, что спросил Райана о девице напрямик, но Райан, по его словам, оказался слишком честен, чтобы воспользоваться глупостью Энн. Райан объяснил ей, что говорил с её братом и, увы, они не смогли понять друг друга. В итоге - завтра им следует уехать. Джо рассказал, что девица целый час твердила Райану, что будет ходить за ним по пятам, пока он не полюбит её, а напоследок заявила, что ненавидит. И это было накануне того дня, когда исчез мистер Хэдфилд! Я ещё подумал, а что если это сам Эдвард видел свою сестру, выходящей от мистера Бреннана? Я спросил об этом у Джозефа, но он обратил всё в шутку...
– Донован почувствовал, что снова запутывается.
– Но и мисс Элизабет могла стравить Эдварда и Патрика, а потом могла послать самого Патрика в подвал, пронюхав, что там Шарлотт...
– Это догадки, но они не лишены смысла, - сдержанно отозвался доктор.
– Однако, если сам Хэдфилд видел сестру, как намекнул вам Джозеф... Не слишком нравственные, но весьма лицемерные люди, подобные Хэдфилду, действительно всегда чувствительны к подобным вещам.
– Я ещё подумал... зачем Джозефу говорить об этом мне?
– А вы ему поверили?
Донован задумался.
– Сложно сказать. Я не ловил его на явной лжи. В нём много шутовства, может быть, деланного. Но ведь кроме лжи умолчания, о которой говорил Корнтуэйт, есть ведь шутовство лжи. Вам говорят нечто настолько нелепое, что ему невозможно поверить, а оно то и оказывается правдой. В итоге вам, говоря правду, лгут, заставляя принимать истину за ложь.- Донован вздохнул, - но можно понять ужас Хэдфилда, если он подумал, что его сестра стала любовницей Райана Бреннана.
– А точно ли, что не стала?
– в тоне Мэддокса осторожное недоверие.
Донован вздохнул.
– Ну, этого нам никогда не узнать.
Он не знал, что пройдёт совсем немного времени - и они об этом
Донован, по уходу доктора, все же побывал в Кэндлвик-хаус: нужно было договориться о портрете миссис Бреннан. Чарльз застал всю семью в столовой и был любезно приглашён за стол. Трапеза была невесёлой: Патрик, увы, без отпевания, упокоился в семейном склепе в Нортоне, и это обстоятельство так расстроило миссис Бреннан, что она была подлинно мрачна и почти ничего не ела.
В конце трапезы, пытаясь утешить мать, Райан сообщил ей и всем членам семьи, что официально помолвлен с мисс Дороти Грант. Завтра об этом появится сообщение в местной газете. Там же будет извещено о помолвке его сестры с мистером Арнольдом Грантом. Эта новость, надо сказать, и в самом деле заставила миссис Бреннан оживиться. Она порозовела и поинтересовалась, когда они намерены вступить в брак? В январе? Райан ответил, что мистеру Гранту нужно будет вскоре уехать в Соединённые Штаты, и он настаивает, чтобы церемония прошла до его отъезда. Венчание пройдёт на Троицу, из-за траура - без торжеств.
Эта весть явно порадовала миссис Бреннан, - на глазах её показались слезы умиления, она так давно мечтала о внуках, проронила она. Сообщённая новость произвела впечатление и на мисс Хэдфилд, причём настолько сильное, что она вначале побелела, а после и вовсе самым неприличным образом покинула застолье. Доновану стало жаль девушку: было слишком очевидно, что это известие стало для неё ударом.
Чарльз подумал, что Энн, очевидно, надеялась, что после смерти её брата мистер Бреннан передумает и изменит своё решение, однако это было нелепой надеждой: помолвка, как понял Донован была заключена вечером того дня, когда мистер Райан Бреннан уехал с мистером Арнольдом Грантом к нотариусу, а было слишком заметно, что и Грант и Бреннан привыкли долго обдумывать свои дела, но, договорившись, действовали быстро.
Известие о помолвке сына и дочери столь подействовало на миссис Эмили Бреннан, что она даже начала улыбаться и согласилась позировать живописцу.
На сеансе она сидела столь же прямо и величаво, как и её дочь, уйдя в свои мысли. Донован пытался разговорить её, но миссис Эмили не была склонна к болтовне. Однако из тех немногих слов, что она обронила, Донован с удивлением понял, что она не очень-то расположена замечать происходящее в её доме, точнее, не очень-то озабочена им.
– Миледи, а что, по-вашему, случилось с мисс Кэтрин?
Миссис Бреннан точно очнулась от сна.
– С кем? А ... эта девочка... не знаю. Девичья глупость. Девицы, за редким исключением, все глупы, склонны мечтать о невозможном, самоодурачиваться. Тут ничего не попишешь, - тон миссис Бреннан, холодный, спокойный и бесстрастный, напомнил Доновану мисс Элизабет.
– А мистер Хэдфилд?
Миссис Бреннан пожала плечами.
– Нэд всегда был странным, ещё ребёнком. Не знаю, что взбрело ему в голову.
– А мисс Шарлотт?
Миссис Бреннан вздохнула.
– Мне бы не хотелось дурно говорить о мёртвых, мистер Донован, но девица, распутничающая по подвалам, лучшего не заслуживает. Я не одобряла их приезд сюда и ещё меньше - несчастное увлечение моего сына Патрика этой девицей. И посмотрите, к чему это привело.
– Ваш сын...
– К несчастью, - холодно откликнулась она, - кроме Райана, все мои сыновья были не очень разумны. Но Патрик был воплощением непростительного безрассудства и глупейшего сумасбродства.
Миссис Бреннан выглядела старше своих шестидесяти пяти, была в траурном чёрном платье. Миледи пожелала, чтобы он писал её с Библией в руках, и Чарльз выполнил это желание заказчицы. Сейчас Донован внимательно вгляделся в лицо этой женщины. Сухая, изборождённая тонкими морщинами кожа. Властный, обтянутый бледной кожей нос с тонкой горбинкой. Глубоко запавший рот. Темно-карие глаза, спокойные, чуть выцветшие, ко всему безразличные.