Сладостное пробуждение
Шрифт:
Брови Эндрю поползли вверх.
— Вы правы, мистер Грэндхэм… Так гласит закон, но я вряд ли вспомню о существующих прецедентах.
— О, я знаю, — с горечью отозвался мужчина. — Джентельмен оплачивает карточные долги… Джентельмен не жалуется и даже не думает о том, чтобы вернуть свои деньги… Честь у джентельмена превыше всего, да. Но я не джентельмен, мистер Мор. Поэтому-то я здесь. Ваш поверенный сказал мне, что вы берете только тех клиентов, дела которых представляют для вас интерес. Он сказал мне, чтобы я все подробно изложил вам. Возможно, тогда и мое дело
— Расскажите мне вашу историю, мистер Грэндхэм, — сказал Эндрю, откидываясь на спинку стула.
— Я родился в Индии. Мой отец служил младшим клерком в Восточной Индийской компании. Мои родители мечтали только о том, чтобы я вернулся в Англию. Им очень хотелось моего счастья и спокойствия. Годами отец и мать отказывали себе во всем. Когда у них накопилась достаточная сумма на билет и чаевые, они вручили мне все, что им удалось собрать за всю жизнь, и отправили в Англию.
— И вы стали студентом?
— Да, но я не обзавелся большим количеством друзей, мистер Мор. Большинство моих знакомых студентов — выходцы из привилегированного общества, младшие сыновья высокопоставленных родителей, которым совершенно не интересно общаться с такими, как я. Ведь мои родители, просто-напросто, обыкновенные торговцы. Целый год я жил в полном уединении, как вдруг в Ист-энде нашел одно кафе, где позднее стал проводить часы, читая газеты или что-нибудь заучивая для занятий на своем факультете.
Конец этой истории Эндрю уже знал. Скорее всего, его разорил Джон Незнакомец… Для таких, как он, Джон Грэндхэм оказывается просто находкой. Весь этот сброд наводнил Ист-энд, поставляя в игорные дома так называемых «рекрутов»… Но мистер Мор не стал прерывать рассказчика.
— Там мне повстречался один пожилой человек. Его звали Томас. Позднее я узнал, что его часто называют Льстивый Том, — глухо засмеялся Грэндхэм, — подходящее имечко, не правда ли? Он действительно оказался добрым и заботливым, все время говорил мне, что я слишком серьезен, слишком бледен и мне обязательно нужно развеяться. Местечко для этого есть… Там я найду себе друзей… Он уговаривал меня так, что я пошел…
— И вы играли там?
— Да, но с самого начала я ставил немного и всегда выигрывал… Причем выигрывал больше, чем ставил.
— Что ж, в подобных заведениях так и делают… Там все сначала выигрывают, причем гораздо больше, чем ставят.
— А потом я начал проигрывать, но не так много, чтобы встревожиться. И пришел опять… «Боже мой, — твердил я себе, — пора остановиться… Ведь у меня тяжелые времена… Нет ни дома, ни друзей…»
— И это, конечно, правда… — с симпатией глядя на него, произнес Эндрю.
— Правда в том, что я оказался наивен и глуп! Позволил им вытянуть у меня деньги, с таким трудом собранные моими родителями… Теперь у меня нет ничего, и я не могу продолжать учиться. Вот и вся правда… Ничего не имею против гордости. Да, что сделано, то сделано… Но мне хочется вернуть свои деньги. Закон на моей стороне, а я уважаю закон, хотя и занимался его изучением всего ничего…
Эндрю спокойно наблюдал за этим взрывом эмоций. Сначала молодой человек ему
Ему приходилось общаться с беднейшими из бедных, нравилось ему это или нет, но все же, общаясь с людьми своего круга, он чувствовал себя гораздо увереннее. Эндрю плохо понимал людей среднего класса. Ни одному из его знакомых никогда бы и в голову не пришло пытаться вернуть назад проигранные деньги. В Оксфорде он знавал многих юношей, отцы которых проигрывали целые поместья, а у одного брат покончил с собой из-за неоплаченного карточного долга. Но кодекс чести обязывал джентельмена платить, даже если это приводит к разорению его семьи.
Сначала Эндрю решил, что молодой человек — просто нытик, который хочет уклониться от ответственности за содеянное. Но слушая его рассказ, он все больше восхищался им. Парень прекрасно понимал, что оказался простаком, «неподкованным», говоря языком этого сброда, но он не собирался считаться с кодексом чести и прочими условностями, которые могут положить конец всем надеждам его родителей. Если Эндрю не сможет довести это дело до конца, Грэндхэм окажется даже в худшем положении, чем сейчас. Но вряд ли он возьмется за него. Четкое понимание того, что все произошедшее с молодым простаком — законно и правильно, руководило им.
Ну почему лорду Мэрчмейну нужно отдавать свое имение? Почему застрелился виконт Блэкени? «Хорошо бы сейчас прийти домой, — подумал Эндрю, — и обсудить все это с Сабриной». Мысль пришла сама по себе и так удивила его, что он постарался побыстрее избавиться от нее.
— Вы понимаете, что эти люди вряд ли придут в восторг, когда им станет известно, что вы решили обратиться в суд, мистер Грэндхэм?
Казалось, молодой человек подавился костью и задыхается.
— Понимаю…
— Они преступники, хотя и кажутся такими милыми и обходительными.
— Я не боюсь, — смело ответил Грэндхэм и рассмеялся. — Да нет, конечно, боюсь, но я должен сделать то, что считаю единственно правильным.
— Ну, раз вы понимаете возможные последствия, я беру вас в качестве клиента и распоряжусь, чтобы стряпчий приготовил ваше дело.
— Спасибо, мистер Мор, большое спасибо, — в голосе бывшего студента слышалось облегчение.
— Но дело не может быть подготовлено до осенней судебной сессии. Мне хочется, чтобы вы встретились с мистером Лоуренсом и кратко изложили ему свою просьбу.
Грэндхэм встал, собираясь уходить.
— Мистер, вы кое-что забыли, — сухим тоном сказал Эндрю. — Как насчет моих чаевых?
Лицо просителя вспыхнуло.
— Конечно… У меня есть с собой немного денег…
— Которые вам, без сомнения, нужны для уплаты за стол и квартиру?
Молодой человек робко кивнул.
— Ничего, я подожду. Вы можете мне заплатить, когда мы выиграем.
— Так вы думаете, мы сможем их победить?
— Знаю, что так должно быть…
— Спасибо, что взяли мое дело, мистер Мор! — пылко воскликнул Грэндхэм.