Сладостное заточение

Олтедж Нева

Он извергает чушь, как гребаный гейзер, и я не могу отделаться от мысли, что он сошел с ума, черт возьми.

— Я снова попытался это сделать, — продолжает он, — заставив Армандо устроить ей засаду. Я подумал, что повесить на него ее убийство будет проще простого. Но этот ни на что не годный наркоман не смог всадить ей пулю в голову, даже когда я практически преподнес ему ее на блюдечке. А потом мне пришлось заплатить еще три миллиона, чтобы убрать его гребаную задницу, прежде чем он успел запеть. Три! Вот сколько мне пришлось заплатить этому жадному Де Санти, чтобы он взялся за эту работу. А не как обычно — два. Это повышенная ставка, Спада, и все потому, что ему нужно было пробраться внутрь мимо

своих людей. И ради чего? Просто чтобы вынести мусор?

— Ты больной, — выплюнул я, перемещая руку ближе к пистолету, заткнутому за пояс.

— Нет. Я просто хочу убедиться, что получу то, что заслуживаю. — Он поднимает оружие, целясь мне в голову. — Ты думаешь, я глупый? Повернись и бросить оружие вниз, чтобы я мог видеть. А потом забирайся внутрь.

Твою мать.

Его пистолет все время направлен на меня, пока я достаю свой Глок и бросаю его на траву. Если он думает, что я не смогу убить его голыми руками…

Я подхожу к мавзолею и останавливаюсь на пороге, но он тычет мне в спину стволом своего пистолета. Как только я вхожу в гробницу, мои глаза лихорадочно ищут Захару. Пространство тесное и душное, окутанное тенями. Помимо слабого света верхнего фонаря за дверью, единственный свет исходит от полосы настенного светильника, которая освещает имена тех, кто сейчас покоится. Моему зрению требуется мгновение, чтобы приспособиться, но, наконец, я вижу ее. Маленькая фигура свернулась в клубочек между двумя саркофагами на полу.

— Иисусе, детка. — Я уже направляюсь к ней, когда раздается оглушительный австрел, отражающийся от стен.

— Сделай еще шаг, и следующую пулю я всажу ей в голову.

Звук выстрела все еще стоит у меня в ушах, пока я перевожу взгляд с Массимо на Сальво, пытаясь решить, что, черт возьми, мне теперь делать.

Когда Сальво притащил меня сюда, он связал мне руки веревкой и затолкал между двумя каменными гробами. Мне потребовалось более двадцати минут, чтобы вытащить ножницы из сумки и разрезать путы. Должно быть, атавистический инстинкт заставил меня держаться за мою верную дорожную сумку, в которой были все мои швейные принадлежности, включая мою любимую пару ножниц для ткани, когда Сальво вытащил меня из своего Porsche. Когда он вырвал сумку из моих рук и бросил ее на пол, чтобы связать мне руки, я вспомнила, что в ней находится.

— Я весь в твоём распоряжении, — говорит Массимо, поворачиваясь и вставая прямо между мной и Сальво. Защищая меня своим телом от психа, блокирующего выход. — Тебе больше не нужна Захара. Она ни в чем не виновата, так что отпусти ее.

— Конечно, она виновата! — рычит Сальво. — Она — еще одна вещь, что ты у меня отнял! Она была идеальна! Милая, культурная итальянка. Послушная. И верная. Как только я понял, что она для тебя делает, как много ты ей доверяешь, я понял, что она должна быть моей. Как и все остальное, что ты считал своим. Но она, черт возьми, отвергла меня. Из-за тебя! Как и все остальные, она выбрала тебя. И за это она тоже должна умереть.

О Боже, он совсем спятил! Я в отчаянии оглядываю комнату, как будто ответ на вопрос, как нам выбраться из этого, волшебным образом появится сам собой. Если бы здесь был кто-то еще, кто мог бы спасти нас от этого безумца. Но никого нет. Мы сами по себе.

— Захара не выбирала меня, — говорит Массимо. Он стоит неподвижно в центре мавзолея. — Я угрожал ей. Я сказал ей, что убью ее сестру, если она не согласится быть со мной. Я люблю ее и не вынесу мысли, что она будет принадлежать кому-то другому. И она ненавидит меня за это.

Сальво

наклоняет голову, переводя взгляд на меня.

— Это правда, Зара?

Я украдкой бросаю быстрый взгляд на Массимо, который теперь смотрит на меня через плечо. В его глазах безошибочно читается приказ. Соври, Захара, говорят они.

Я сглатываю и тут же обращаю свой взгляд на Сальво.

— Да.

— Но ты же сказала мне, что любишь его. Это тоже из-за угроз Массимо?

Я киваю.

— Ну… это действительно похоже на то, что он бы сделал. Возможно, я пощажу тебя. Убить его и забрать его империю… а затем и женщину, которую он любит? Да, это звучит отлично… Нет. Может быть, смерть не самое страшное наказание для него… — Он усмехается, возвращая свое внимание к Массимо. — А что, если я скажу тебе, что оставлю Зару в живых, только если ты признаешь Совету, что не подходишь для роли дона? Ты уйдешь в оставку и назовешь меня своим преемником. А затем ты покинешь страну, зная, что у меня есть все, что когда-то было твоим. Можешь сдохнуть в какой-нибудь гребаной канаве, мне все равно. Потому что там твое место!

— Я сделаю это!

Слова Массимо гремят в пространстве. Один раз. Дважды. Они эхом разносятся внутри безмолвной гробницы, словно их произносит хор голосов. Отражаясь от гранитных стен. Отражаясь в моем сознании. Снова и снова. Мои легкие сжимаются, когда я обдумываю его смысл. Его выбор — я . Он выбирает меня, а не Коза Ностру.

Снова раздается смех Сальво, но это не радостный звук. Это что-то ненормальное. И больное. От него у меня по коже бегут мурашки.

— Ну и… Ну… Тебе действительно конец.

— Я сделаю все, что ты хочешь. Все, что угодно, — рычит Массимо. — Делай со мной все, что хочешь, но, пожалуйста, отпусти Захару.

— Пожалуйста? — Сальво поднимает брови, затем хихикает. — Массимо Спада умоляет? Это впервые.

— Да, я прошу тебя. Пожалуйста, Сальво.

— О, мне слишком нравится звук твоих мольб. — Он делает шаг в сторону и направляет на меня пистолет. — Я хочу, чтобы ты встал на колени, Массимо. Встань на колени и умоляй, чтобы я пощадил ее.

— Нет, — выдавливаю я. Он не может этого сделать! Он не может!

Мои внутренности скручиваются в узел, оседая где-то в глубине живота, словно гигантский валун, когда я с ужасом наблюдаю, как Массимо падает на колени.

— Пожалуйста, — хрипло говорит он. — Умоляю тебя. Прошу тебя, Сальво.

Я больше не могу сдерживать слезы. Они текут по моим глазам и скользят по щекам, когда я смотрю на мужчину, которого люблю. Я всегда восхищалась его гордостью. С чем бы он ни сталкивался, Массимо всегда шел с высоко поднятой головой, расправленными плечами и прямой как сталь спиной. Но теперь он рухнул на пол перед этим ублюдком. На коленях. Умоляя. О моей жизни.

— Это чистый рай. — Сальво громко вдыхает, словно человек, затягивающийся новой дозой кокаина. Шагнув вперед, он направляет пистолет в грудь Массимо. — Теперь я рад, что тот ублюдок-бывший заключенный потерпел неудачу. Если бы ему удалось прикончить тебя в торговом центре, я бы пропустил это. — Маниакальное презрение пропитывает его выражение лица. — Черт! В наши дни так чертовски трудно найти компетентную помощь, верно? То есть я привел его прямо к тебе с помощью маячка, но этот тупица не смог закончить простую работу. — Его лицо снова искажается, когда он сжимает челюсти. — Спорим, твой маленький помощник никогда тебя не подведёл, — почти шепчет он. — Зара! Подожди меня снаружи. Я хочу быть единственным свидетелем того, как Массимо Спада испустит последний вздох. Это изображение будет согревать меня ночью. Вместе с тобой.