Сламона

Овчинникова Анна Георгиевна

— Это уж ты решай сам, Маг Стрелы! — невозмутимо заявил Рыцарь-Бродяга.

— Перестань издеваться, какой я тебе маг…

Но тут Рыцарь-Бродяга подался вперед — и его грохочущий бас сразу заглушил бормотание Дэви, с ног до головы тряхнул того колючей ледяной дрожью и заставил задребезжать разноцветные витражные стекла. Даже вундеркинды приостановили игру и заоглядывались на окна, удивляясь, что в сентябре вдруг загрохотал гром, — только это был не гром, это Повелитель Темного Царства орал на своего непутевого крестника:

— А когда ты выходил из маяка, ты считал себя магом, не так ли, Дэвид? Когда ты выбрался из-под

защиты хобо, ты думал, что сумеешь победить заклинание «сламона»?! Не говори мне, что ты вообще не думал тогда о Тройном Заклятьи — потому что так поступил бы только безмозглый идиот! А мой крестник — не идиот и уж, конечно, сумеет одолеть заклятье Бернгарда!

— Рыцарь, я уже пытался, но…

— Молчать!!! Я еще не договорил!!! Сколько раз ты пытался, на каких заклинаниях обломался — все это расскажешь по возвращении Теварцу… Если Великий Маг с ходу тебя не прибьет или не превратит во что-нибудь неговорящее! Сто чертей и одна ведьма, видел бы ты, что он вытворял, когда понял, что тебя все-таки схватило заклинание «сламона» — я уж думал, от его маяка вообще ничего не останется! Даже некоторые темные эльфы решили переждать за камином, пока Великий Маг не прекратит бушевать. А кой-какие Древние неистовствовали не меньше Теварца — еще бы, пропал будущий Маг Стрелы, надежда всего Запределья!

— Рыцарь…

— Молчать!!! Я еще не закончил! А обитатели Иннэрмала? Знаешь ли ты, что они считают дни и часы до твоего возвращения? Янисса день и ночь не гасит палубный фонарь, тамошняя малышня хандрит, некая хвостатая мелюзга по имени Ильми так и норовит выплыть в открытое море, чтобы найти своего ненаглядного Дэви — А Дэви сидит тут и ноет, что ему не справиться с Тройным Заклятьем Бернгарда, — Рыцарь-Бродяга рывком наклонился к крестнику, в темноте под забралом вспыхнули яростные глаза. — Неужели ты ни на что не способен без даров крестных и без заклинаний, которые в маяке тебе подсказывали со всех сторон?

— А толку-то было с этих подсказок? Теварец всегда пускал в ход противоподсказывательное заклинание! — невольно огрызнулся Дэви. Но тут же снова сник и прошептал: — Наверное, сам Теварец не сумел бы вырваться отсюда …

— Сто чертей и одна ведьма, да знаешь ли ты, как он очутился в Запределье?

— Теварец? Но я думал, он всегда…

— Чер-р-рта с два! Он родился в Пределе, рос в человечьем приюте, но еще мальчишкой ухитрился пройти сквозь Прорву! Как ему это удалось, никто не знает, — но раз малец, никогда не учившийся магии, сумел вырваться в Запределье, неужели этого не сможешь сделать ты, ученик Великого Мага?!

— Но…

— А если не сможешь, значит, зря мы дарили тебе подарки в день твоего наречения, Дэвид! Зато Конрад не зря потратил на тебя Тройное Заклятье… Сто чертей и одна ведьма, я прям отсюда слышу, как он хохочет и хлопает в ладоши! Еще бы, ведь Великая Защитная Черта, ради которой Теварец пожертвовал своей свободой, обязательно когда-нибудь иссякнет, и тогда человеческая орда хлынет на север! А пока в Запределье люди будут жечь, убивать, выкорчевывать дриадовые рощи, гарпунить русалок, Маг Стрелы будет учить в человеческой школе, что пятью пять — двадцать пять, трижды три — нос утри! Да чтоб мне навеки позабыть, где моя могила!!!

Рыцарь-Бродяга сорвался с самых немыслимых высот своего крика и замолчал, но его молчание было еще страшнее ругани и насмешек.

— Вот что я скажу тебе, Дэвид, —

наконец негромко проговорил Повелитель Темного Царства. — Не знаю, как и какой ценой — но ты должен вернуться в Запределье. Ты должен вернуться, потому что кроме тебя некому будет остановить большую смуту. «Смертельную рану, нанесенную стрелой, можно вылечить только наконечником той же стрелы, большое зло, причиненное одним человеком, может исправить только другой человек» — помнишь Древний Закон? Ты должен вернуться, потому что кроме тебя никему освободить мага Теварца. Ты должен вернуться просто потому, что тебя там любят и ждут, очень ждут, черт тебя побери!

Стиснув зубы до звона в ушах, Дэви впился глазами в неистовые глаза, полыхающие в черной прорези шлема.

— Да, Рыцарь! — прошептал он. — Я постараюсь! Клянусь, я сделаю все, что смогу!

Он не был уверен, что Рыцарь-Бродяга его услышит, но тот услышал — и эхо под потолком восхищенно повторило новый раскат громового рева:

— Охэй!!! Вот теперь я вижу прежнего Дэви! А не этого слабачка Джона! Сто чертей и одна…

* * *

— …Джон… Джон! ДЖОН!!!

— А?!

Мильн обалдело вскинул голову и увидел, что от двери к нему спешит озабоченный и чем-то ужасно недовольный господин Пак.

— Ты что тут, уснул? — буркнул воспитатель, хватая его за руку и поднимая со скамейки. — Вставай скорее, пойдем! Я знаю, что ты устал, но потерпи, совсем немного осталось — только пошевеливайся, пошевеливайся, Джонни!

С трудом перебирая отсиженными ногами, еле поспевая за воспитателем, Мильн замирающим голосом пролепетал:

— А… Куда… Меня… Теперь?..

— Сходим в местный приют, договоримся там, — отрывисто и не очень-то понятно ответил господин Пак и рывком поставил Мильна на ноги, когда тот споткнулся о порог и чуть не упал. — Только поторопись, Джонни, очень тебя прошу! Не то ты останешься без обеда, а я застряну в этом городе до завтра!

Никто из филологических вундеркиндов не заметил, как новичка уволокли из зала…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Предел. Приют для мальчиков. Снова «Сламона»

Я не такой, как все… За что же мне такое? Пытался как-то я чужой костюм надеть, но не было мне в нем ни счастья, ни покоя — так в шкуре воробья не смог бы жить медведь! Вы плачете — а я пою и улыбаюсь, спешите вы — а я смотрю на облака, и вечно невпопад храбрюсь или пугаюсь и в вашу кутерьму я не впишусь никак! Я не такой, как все, я не такой, как вы, я не такой, как надо, почему-то… Эрик Снайгерс, «Другой»