Сламона
Шрифт:
— Джонни, это твой новый воспитатель, господин Куси! Господин Куси, это и есть тот самый Джон Мильн, о котором мы только что говорили…
Джон Мильн и приютский воспитатель посмотрели друг на друга и сразу круто друг другу не понравились.
Господин Куси был похож на бандита Пенна из сериала «Черный ястреб»: такой же высокий, широкоплечий, с такой же наглой курносой рожей, даже одет он был в точности, как Пенн — в тесные синие джинсы и черную рубашку. Зацепившись большими пальцами за карманы джинсов, приютский воспитатель сверху вниз смотрел на Мильна — так, как Пенн обычно смотрел
Он не хотел здесь жить! Он не хотел принадлежать этому бандиту! Времени, которое он провел в коридоре под дверью директорского кабинета, ему хватило выше головы! Даже подземный бункер в фильме «Терминатор» не был таким тоскливым и мрачным, как этот воняющий кислятиной коридор с низким потолком и подслеповатыми грязными окнами, а от здешних больших парней Мильна не спасало и то, что он прижимался чуть ли не к самой директорской двери. Все равно каждый проходящий мимо приютский обязательно награждал его или презрительной кличкой, или дурацкой гримасой — да что они все здесь за психи?! В Госхольне старшие только тогда шугали «мальков», когда те начинали совсем уж нахально путаться под ногами!
Мильн проторчал в коридоре минут десять, каждую секунду мечтая о шапке-невидимке, когда его чуть не вытряхнул из кожи грянувший прямо над головой пронзительный звонок. От этого звонка Джон почти оглох, а приютские совсем с ума посходили: стали с воплями выскакивать из дверей, толпами повалили вниз по лестнице и устроили давку у двери в конце коридора, откуда разило подгоревшей кашей и кислой капустой… За этой дверью явно была столовка, и Мильна затошнило, когда он представил, какую дрянь там дают на обед… Ну и пусть там дают хоть суп из тараканов, главное, что коридор наконец-то опустел!
Джон успел нырнуть в дверь, за которой, судя по вони, был туалет, а потом топтался в пустом коридоре еще целую вечность, пока наконец из директорского кабинета не вывалился господин Пак и не сообщил, что все в порядке, он обо всем договорился:
— Ты остаешься здесь, Джонни, господин Куси согласился взять тебя в свою группу!
О Иннэрмал, да что же это такое?!
— Мда-а! Только такого сокровища мне и не хватало, — смерив Мильна взглядом, брезгливо протянул приютский воспитатель. — Всю жизнь мечтал нянчиться с вундеркиндами!
«Я тоже всю жизнь только о тебе и мечтал! Ну откажись от меня, ну что тебе стоит!»
— Да ведь это всего на какую-нибудь пару месяцев, — шурша бумагами в открытом кейсе, рассеянно отозвался господин Пак. — И Джон такой же вундеркинд, как и ваши мальчишки… Никаких хлопот с ним не будет — правда, Джонни?
Мильн уже открыл было рот, чтобы возразить, что будут, конечно, будут! — но под пристальным взглядом приютского воспитателя прикусил язык. Он понял, что стоит пискнуть хоть словечко — и он сразу получит пулю в живот! Это тебе не госпожа Роза!
— Ладно, пошли, клоп! — буркнул господин Куси. — Ну и везет мне нынче, во непруха!
Не успел Мильн даже глазом моргнуть, как его мертвой хваткой ухватили
Было ясно, что госхольнский воспитатель не ожидал такого скорого прощания, но еще яснее было, что он вовсе не собирается бросаться в погоню за господином Куси и отбивать у него своего воспитанника, предатель! Господин Пак просто стоял и смотрел, как Мильна уволакивает сумасшедший бандит…
Таким Джон и запомнил человека, который много лет учил его, что хорошо, а что плохо, а потом преспокойно бросил в ужасном дурдоме, даже пальцем не шевельнув, чтобы его спасти!
А чего еще можно было ожидать от человека?!
Второй этаж мурленбургского приюта оказался в точности похож на первый, только тут бегали и орали не такие большие парни, как внизу, а ровесники Мильна или мальчишки чуть постарше. При виде воспитателя они малость притихли, а господин Куси распахнул ближайшую обшарпанную дверь и скомандовал:
— Заходи давай, клоп! Пару месяцев, ха! Знаю я эту пару месяцев, — с этими радушными словами человек, сказавший «сламона», втолкнул Джона в небольшую квадратную комнату, где ровными рядами стояли кровати, разделенные тумбочками (три кровати, три тумбочки слева от двери, столько же — справа), под потолком болталась голая лампочка без абажура, а у занавешенного тусклой занавеской окна скучали пустой стол и большой покосившийся шкаф…
Все это убожество Мильн разглядел за каких-нибудь две-три секунды, но вот в проходе между кроватями вскочили с пола пятеро мальчишек, и все остальное сразу перестало для него существовать.
— Что, уже пообедали, клопы? — буркнул господин Куси, наконец выпуская руку Мильна из стального капкана своей ручищи. — Знакомьтесь давайте с новичком! Это Джон Мильн из спецшколы, он поживет с вами, покуда там не отремонтируют для него хоромы… Объясните ему, что тут к чему — да уберите с пола весь этот бардак, не позорьтесь перед вундеркиндом, шкеты!
Воспитатель пнул валяющуюся у порога деталь конструктора и повернулся к Мильну:
— Значит, так: обед ты уже пропустил, сталбыть, потерпишь до ужина, гений, не готовить же разносолы для тебя одного! Давай-ка помоги парням прибрать этот свинарник, а я пойду принесу твое барахло!
Господин Куси смерил Джона еще одним презрительным взглядом и вышел…
А Мильн остался стоять у захлопнувшейся двери, даже не пытаясь сунуть руки в карманы и принять независимый вид.
Он знал, что для него здесь все кончено. Своими словами про спецшколу, вундеркиндов и гениев воспитатель уничтожил его вернее, чем если бы разрядил ему в живот пару кольтов, и теперь его не могло спасти ничто на свете. Поэтому Джон молча стоял у двери, погибая во враждебной тишине чужой комнаты и не зная, куда девать глаза, а куда — руки… А приютские парни таращились на него так, как будто он был инопланетянином или трехголовой зеленой собакой.