Слава для Бога
Шрифт:
— Возьми меня за руку, Вул. — Выдохнул хриплые слова кровавыми пузырями Ратмир. — Ты наверно думаешь, что я сделал неправильный поступок, лишив тебя бессмертия? Но это не так.
Отныне, ты займешь мое место в стае, и поведешь ее. Отныне, ты будешь служить Деване, и я просил ее не даровать тебе за это бессмертия, и это не потому, что я тебя не люблю, а потому, что невозможность умереть, это кара, а не благодать. Вспомни мою жизнь, и ты все поймешь.
Ты будешь жить столько, сколько захочешь, и сможешь уйти тогда, когда станет невыносимо.
Сейчас я уйду к твоей матери, и хочу, чтобы ты знал, что не смотря на всю грубость в воспитании, суровый нрав и редкие похвалы, я любил тебя, твоего брата и сестру. Помните об этом. — Он замолчал. — Все. Теперь уходи. — Голос его стал тверд. Идет Слава, и я хочу до конца выполнить долг. Это касается только ее и меня.
Бог, богиня и смертная, опустились перед умирающим на колени. Оставались последние мгновения жизни. Оборотень повернул голову, нашел взглядом глаза Славы, и его губы прошептали:
— Спасибо. — В этом последнем слове, последнем выдохе смерти Ратмира, выразилась вся его невысказанная благодарность. Зачем нужны лишние слова? Иногда молчание и взгляд говорят больше, ведь в них кричит сама душа.
Глаза оборотня остекленели, дыханье остановилось, сердце последний раз стукнуло, и замолчало. Вожак стаи ушел с мечтательной улыбкой на устах. Богумир провел ему ладонью по лицу, и закрыл смотрящие в небо, мертвые глаза.
— Иди к своей Беляне. Иди к ней, к своей любви, она ждет, вы будите там счастливы. — Прошептала Славуня, и слезы сами собой потекли из глаз на землю. Ее взяла за плечи Девана, и прижала к груди.
— Он достоин. — Глаза дочери Перуна налились влагой. — Мне тяжело видеть тело того, кто еще совсем недавно был жив, и кто был бессмертным. Но это его выбор, и я его уважаю. — Плечи ее вздрогнули молчаливым рыданием. — Что же эта проклятая любовь делает с нами?..
Девушка и богиня, тихо плакали обнимая друг друга, стоя на коленях около того, кто ради любви, отказался жить вечно, а рядом молчал Богумир. Он не смел им мешать. Надо выплеснуть скопившуюся боль, а ее словами не утешишь, тем более что в душе он и сам содрогался, едва сдерживаясь, но не мог показать слабость. Он мужчина и бог, а они от боли не плачут.
***
Она стояла у березки, и смотрела голубыми озерами глаз. Ее толстая коса, с руку толщиной, через плечо, до пояса, его родная коса. Ее незабываемая улыбка, на родных губах, он так любил их целовать. Голубенький сарафан в мелкий горошек, развевается на солнечном ветру, и подчеркивает порывами тонкую талию, и высокую грудь.
Стоит у березки Беляна, и ждет своего оборотня, а он бежит к ней по залитому солнцем лугу, и орет дурнем от счастья, летит не касаясь земли, с распахнутыми для объятия руками. Нет больше той силы, которая их может разлучить.
Сбылось. Вот оно счастье. Они вместе, и теперь уже навсегда.
Ее
— Они заслужили покой. — Морена смахнула слезу.
— Да. — Девана закинула за плечо лук. — Он был самым лучшим оборотнем на свете, любил смертную, и его любовь, скорее всего, переживет легендами века. Пусть будут счастливы. — Она вздохнула, и растаяла.
— Да будет так. — Морена посмотрела на опустевшую березовую рощу. — Будьте счастливы. — Богиня горько улыбнулась. — Эх сынок, сынок. Что же ты делаешь? Ведь с тобой будет то же самое...
Глава 29 Перед свадьбой
Анисья сидела за столом, сложив руки как прилежная школьница, и смотрела на угрюмого Перва. Тот хмурился напротив, и молчал, опустив глаза в скатерть. Тягостные минуты бежали одна, за другой, и наконец не выдержав, женщина заговорила:
— Что случилось? Ты как проснулся, так не произнес ни слова? Прячешь глаза. Я в чем-то виновата? — Она положила свою ладонь на его, пытаясь привлечь внимание.
Он не ответил, а лишь мотнул отрицательно головой, и вздохнул.
— Так что тебя тогда гложет? Скажи, не держи в себе. Не замыкайся. — Она сжала ему руку.
— Я видел во сне Хавронью. — Он поднял глаза. — Живую, такую, какой она была в юности. — Он вновь опустил взгляд. — Я ей все про нас рассказал. Не стал таится. Чувствую себя предателем.
— Это только сон. — Улыбнулась Анисья. — Тебе пора забыть, она прошлое, она умерла, ты достойно себя вел, был верен все эти годы, но хватит, ты жив, не хорони себя.
— Я не смогу ее забыть, я ее любил, и люблю. — Перв вновь вздохнул.
— А как же я? — На глазах женщины выступили слезы.
— Тебя тоже люблю... И ее люблю... Я запутался. Зачем ты только появилась в моей жизни? Все было просто и легко, а теперь душу рвет на части. — Он грохнул кулаком по столу. — Я не знаю, что делать?
— Расскажи сон. Что там было? — Анисья сильнее сжала ладонь. — Поделись со мной.
— Мы целую неделю жили семьей, я Слава и Хавронья. Мы были счастливы. Потом я рассказал жене о нас, не мог утаить. — Перв поднял глаза.
— И что она? Ругалась? Проклинала? — Анисья не выдержала и отвернулась.
— Нет. Она все поняла. Мало того, благословила. Она сказала, что она прошлое, а ты настоящее. Она отпускает меня, но там, в нави, будет ждать. Там все, кто любит, находят друг друга, и всегда рядом. Все, понимаешь?.. И я, и ты, и она, и твой покойный муж, мы все там будем рядом. Там все не так как здесь, мир нави, это оказывается не мир смерти, а мир чистой любви и памяти. Те, кто живет там, просто хотят, чтобы их любили и помнили, но еще больше они хотят, чтобы те, кто остался здесь, были счастливы.