Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
— Сколько кошельков? — спросил он.
— Чего? — не понял разбойник.
— Здесь десять повозок, на них двадцать пять караванщиков, у каждого из них есть по кошельку. Но так же у каждого из них есть арбалет. Из этого следует, что нам нужно определить оптимальное соотношение кошельков к жизням. От себя добавлю, что у цивилизованных разбойников этот индекс равен семи, — честно соврал купец.
Грабители впали в прострацию. Пока они размышляли, торговцы пересыпали деньги из кошельков в трусы.
— Мы цивилизованнее всяких
Примерно в это время Мизори себя и явила, с лязгом приземлившись в десятке метров от участников действа.
— Я тут случайно проходила мимо... — начала врать девушка. Потому что мимо она не проходила, а случайно сидела на ветке четыре часа.
— Эй, эй! Это наша территория, — возмутился разбойник, переводя арбалет с караванщика на незнакомку.
Когда-то, давным-давно, целую неделю назад, Лесли был скромным землепашцем. Однако, вскоре после банкета в честь празднования гибели злого короля ему пришла в голову отличная мысль. Раз через пару дней настанет всеобщее благоденствие и все преступники и злодеи исчезнут, то почему бы ему не исполнить детскую мечту и немного не поразбойничать, пока можно? Отнимать у богатых и отдавать бедным! Разве это не чудесно? А ведь по соседству жила очень бедная старушка, варившая превосходную бражку. Собрать единомышленников и обокрасть оружейную лавку было несложно. Только вот с города их быстро выперли ватаги бывших стражников, и скороспелым «робин гудам» пришлось переключиться на караваны. И вот теперь ещё одна конкурентка...
— Ваша?! — возмущению дамочки не было предела. — А бумаги у вас на неё есть? У меня все на месте, — под нос Лесли сунули карту Параракса. — Это моя страна.
Будь на месте бывшего крестьянина настоящий разбойник, он бы не стал заморачиваться, а попросту всадил бы стрелу в незащищённый живот. Конечно, прожил бы он после этого всего нечего, и подельники его кончили бы не менее печально. Лесли же просто грохнулся на колени, залепетав извинения. Банкет он помнил, помнил и правительницу, и то, как она стала правительницей.
— Я тут как раз проходила мимо, — проигнорировала его властительница, — и подумала: «А заплатили ли наши славные торговцы таможенную пошлину?»
Караванщик заволновался. Одно дело, когда тебя просто грабят, и совершенно другое, когда это делают по закону. Пошарив за пазухой, он извлёк несколько бумаг.
— Заплатили, — улыбнулся мужчина.
Однако Торвальд была не так проста. В руках властительницы возник длинный список.
— Дорожный сбор? — начала она.
— Уплачено, — беспокойство маркитанта усилилось.
— Налог на лошадей?
— Несомненно. И разрешение на торговлю приобрели, милая барышня.
— Попрошу без барышень, — насупилась Мизори. — Я, между прочим, королева.
— Королева? Вы?! Не может быть! — всплеснул
— Вообще-то я сама, — с искренней скромностью поправила волшебница.
— Ах, сама! Такая молодая и красивая, да ещё и самостоятельная!
— Простите, это вы кому?
— Вам, вам, услада глаз моих. За сорок лет, что старый Андрес путешествует по свету, он не встречал монарха прекраснее. Знаете, обычно королевы такие старые и толстые.
— Ваше Величество, — вклинился в беседу Латокинт, — он вас дурит! Посмотрите на него, ему же всего лет сорок! Не дайте ввести себя в заблуждение!
— Молчать. Тебя никто не спрашивал! — она отмахнулась от министра и, стыдливо поправив прядь каштановых волос, вернулась к разговору. — Расскажите мне про меня ещё, — с придыханием прошептала она.
Филин сдался. Но, имей он в своём распоряжении хоть полк солдат, вряд бы смог помешать оболваниванию своей госпожи. Мизори почти никогда не называли красивой. Конечно, иной раз в придорожной таверне кто-нибудь (обычно нетрезвый) нет-нет, да скажет ласковое слово или подарит букет ромашек, но чтобы вот так искренне восторгаться... Она и представить не могла, что кожа у неё оттенка красного дерева, что она грациозна как юная лань, а её стройные ножки способны свести с ума с первого взгляда. Губки у неё словно персик, нет, два, нет, восемь персиков! Глаза красивые, она знала. Но чтоб настолько! И при всём своём великолепии она ещё и умна. Караванщики хвалили её без остановки, складывая у ног масла и парфюмы, что сделают её ещё краше. Они были бы рады приезжать к ней каждый день, дабы любоваться её неземными прелестями, вот только плата за въезд в город чересчур высока. Ах, если бы не было этой глупой пошлины!
— Да королева я или нет, в конце-то концов?! — как по волшебству появившиеся перед ней перо и чернила были пущены в ход, превратив, казалось бы, обычную бумажку в документ государственной важности.
Спустя несколько минут от повозок осталось только облачко пыли на горизонте. Мизори стояла посреди дороги, сжимая в руках сумку с косметикой, фирменную сорочку, перо с логотипом торговой гильдии, и думала о том, что...
— Тебя крупно... — начал было Гуамоко.
— Знаю, как настоящую портированную шлюху, — горько вздохнула правительница.
— Ты хотела сказать, «портовую», — поправил филин.
— Нет, всё правильно. В порту нагрузка большая, хотя и хорошо платят, поэтому девушки обычно меняются. Примерно раз в две недели одних портируют, а других депортируют.
— Какие познания. Тебе бы борделем управлять, а не страной.
— Если бы я знала, на что похожа эта страна, поверь, я выбрала бы бордель!
— Тогда работать! Только что ты показала высший класс! Хотя тебя бы ни за что не взяли!
— Ах ты козёл!
— Я филин!