Славянская мифология: эницклопедический словарь

Коллектив авторов

Там же, где не делали чучела М., обряд «проводов масленицы» состоял главным образом в возжигании общесельских костров на возвышенности за селом или у реки. В костры помимо дров бросали всякое старье: лапти, бороны, кошели, веники, бочки и другие ненужные вещи, предварительно собранные детьми по всей деревне, а иногда и специально для этого украденные.

У балканских славян (болгар, македонцев, сербов) ритуальному огню — большим кострам, факелам, горящим стрелам — во время масленицы приписывалась отгонная сила. В юго-восточной Сербии через костры, называемые «черная ведьма» (каравештица) прыгали дети, криками изгонявшие из села ведьм, после чего собирали по домам яйца в качестве вознаграждения. У болгар каждый старался перепрыгнуть

через масленичный костер, т. к. считалось, что это защитит людей от вредных насекомых и болезней в течение года; верили также, что освещенные этим огнем места не затронет летом град.

В России «проводы масленицы» сопровождались удалением за пределы культурного пространства скоромной пищи, символизирующей М. Поэтому в кострах иногда сжигали остатки блинов, масла, лили туда молоко, однако чаще просто говорили детям, что в костре сгорели все скоромные блюда (ср.: «Молоко сгорело, в Ростов улетело»).

Прощание с М. завершалось в первый день Великого поста — Чистый понедельник, который считали днем очищения от греха и скоромной пищи. Мужчины обычно «полоскали зубы», т. е. в изобилии пили водку, якобы для того, чтобы выполоскать изо рта остатки скоромного: в некоторых местах для «вытряхивания блинов» устраивали кулачные бои. В Чистый понедельник обязательно мылись в бане, а женщины мыли посуду и «парили» молочную утварь, очищая ее от жира и остатков скоромного.

Лит.: Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Весенние праздники. М., 1977; Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979.

Т.А. Агапкина, А.А. Плотникова

МЕД — поминальное и жертвенное блюдо, символ здоровья, благополучия, «сладости» жизни, красоты, счастья. Ср. мотив медового источника у мирового дерева.

М. считается пищей душ умерших. В похоронной обрядности из М. и с М. готовят кутью, коливо, канун (хлеб, накрошенный в воду, подслащенную медом), сыту (разведенный в воде М.), кисель; им мажут блины и ритуальные хлебы, добавляют его в пиво и брагу. М. и кутью с М. обязательно подавали на поминках.

М. и медовые кушанья готовили на праздники, связанные с культом предков: на святках, особенно в Сочельник, и на Рождество, на Пасху, в Страстной четверг, на Вознесение, Троицу и др. У белорусов на Радуницу поливали могилы водкой и медовой сытой.

М. с рождественского стола хранили весь год, т. к. он обладал лечебными и апотропейными свойствами: им лечили горло, ожоги, раны, мазали новокупленную скотину, чтобы она хорошо велась (словац., хорват.); давали стельной корове (укр. закарпат.). По мнению болгар, М. способен отвращать магию, сглаз. Верили, что М. оберегает от змеиных укусов. Поэтому М. или хлеб с М. ели натощак сами и давали скоту в Вербное воскресенье или Страстной четверг (морав.); давали скоту в Сочельник (словац.); мазали М. и маслом вымя и морду коровам (Верхняя Краина); мазали М. лоб всем домочадцам ради оберега (словац.)

М. присутствовал в обрядовых жертвоприношениях духам и христианским святым. В сочинении XII в. «Вопросы Кирика» сказано: «Аще же Роду и Рожанице крають хлебы и сиры и мед?» У болгар после рождения ребенка М. оставляли для угощения орисниц, для умилостивления злых духов, вредящих роженицам. М. входил в состав ритуального угощения участников родин и крестин, в первую очередь роженицы и кумовьев. Его добавляли в воду при первом купании новорожденной девочки, мазали М. детей.

Ярко выражена жертвенная и апотропейная функция М. в обычаях дней св. Екатерины (4.XII), св. Варвары (6.XII), св. Харлампия (10.II) и др., празднуемых ради здоровья и в честь Оспы и Чумы. Болгары печенье, хлебы или кашу, помазанные М., раздавали детям, прохожим,

оставляли на крыше, на воротах — в жертву болезням. Чтобы излечиться от болезни, насланной вилой, больной приносил ей в дар М. (серб.).

У русских М. жертвовали св. Илье (вятск., орлов.), в Ильин день пасечники угощали всех М. У болгар медом мазали рот жертвенного барашка, предназначенного для св. Георгия; на Руси — голову лошади, приносимой в дар водяному.

В восточной и южной Сербии М., вино и масло лили на бадняк, смазывали М. место рубки бадняка или оба его края. В Болгарии сами деревья и срубленный бадняк мазали воском, елеем и М.

М. клали в основание нового дома, мазали им четыре угла комнаты (пол.).

В свадебной и родинной обрядности М. символизировал плодовитость и «сладкую» жизнь. Каравай мазали сверху М. (бел., болг.), замешивали для него тесто в корыте, смазанном М. (серб.), добавляли М. в тесто (чеш.). Во время свадьбы угощали М. новобрачных (серб., бел., словац.); мазали М. губы жениху и свекрови (болг.), лоб дружкам и подружкам, чтобы они скорее вступили в брак (словац.); М. и маслом на свадьбе мазали волосы невесты (пол.), притолоку и косяки дверей (болг., серб.).

М.М. Валенцова

МЕДВЕДЬ — один из главных персонажей в народных представлениях о животных. М. наиболее близок волку, с которым его объединяют сходные демонологические и другие поверья.

Происхождение М. народные легенды связывают с человеком, которого Бог обратил в зверя в наказание за провинности. М. стал мельник, который обидел гостей на свадьбе или обвешивал людей фальшивой меркой. Им стал человек, вздумавший напугать Христа: в вывернутом кожухе выскочил из-под моста и бросился ему под ноги. В М. был обращен человек, который спрятался под овечьей шкурой и не пожелал приютить Бога; пекарь, посмевший выйти к Христу с руками, измазанными в тесте, или месить хлеб ногами. По некоторым легендам, Бог превратил человека в М. за убийство родителей, за негостеприимность или за жажду власти, которая внушала бы людям страх и трепет.

Человеческое происхождение М. отражено и в поверьях. Считалось, что если снять с М. шкуру, то он выглядит как человек: самец — как мужчина, а медведица — с грудью как у женщины. У М. человечьи глаза, ступни и пальцы, он умеет ходить на двух ногах, умывается, кормит грудью, нянчит и любит своих детей, молится, радуется и горюет, как человек, понимает человеческую речь и сам иногда говорит, постится весь Рождественский пост: сосет лапу. Как и люди, он неравнодушен к меду и водке. Он «думец» и наделен разумом, но, как говорят, «в медведе думы много, да вон нейдет». Доказательство его человеческого происхождения охотники видят в том, что на М. и на человека собака лает одинаково, не так, как на зверя.

Как и волк, М. может задрать корову лишь с Божьего позволения, а на человека нападает лишь по указанию Бога, в наказание за совершенный им грех. На женщин он нападает лишь для того, чтобы увести к себе и сожительствовать с ними. Верят, что от связи человека с М. рождаются на свет люди, обладающие богатырской силой.

М.
– родной брат лешему. Его иногда и называют лешим или лесным чертом. Некоторые лесные духи имеют облик М. В то же время нечистая сила боится М. Черт бежит от него прочь. М. может одолеть и изгнать водяного. Он чует ведьму в доме. С помощью М. снимали порчу с дома и со скота. Чтобы не допустить к скоту «лихого домового», в конюшне вешали медвежью голову, а когда домовой шалил, в хлев вводили М. «Свой» домовой, заботящийся о скотине, может иметь облик М. Подобно поверьям о волках-оборотнях, существуют рассказы об обращении колдунами участников свадеб в М. Говорят, что под шкурой убитой медведицы охотники обнаруживали невесту или сваху, бабу в сарафане.